Председатель Партии исламского возрождения Таджикистана Мухиддин Кабири рассказал в интервью "IslamNews", почему западные политики стремятся сегодня к переговорам с представителями политического ислама и по каким причинам Россия предпочитает диалог только с официальной властью.- В последнее время Запад все больше интересуется происходящими процессами в Таджикистане и в целом в Центральной Азии. В 2007 году Евросоюз принял новую стратегию в отношении этого региона, и в этой стратегии он уделил внимание религии. Не зря отныне высокопоставленные лица, посещающие Центральную Азию, в частности Таджикистан, включают в свою программу встречи с различными политическими структурами, в том числе с нашей партией. В качестве примера я могу привести нашу встречу с министром иностранных дел Франции Бернаром Кушнером, с министром Германии по иностранным делам Франком Штайнмайером. До этого была встреча с госсекретарем США Кондолизой Райс. Последняя встреча прошла с помощником Хиллари Клинтон Ричардом Баучером. Я уже не говорю о делегациях Евросоюза и Европарламента. Для такой заинтересованности есть основания. Запад, наконец, решил иметь дело с общественностью, с конкретными людьми, а не с абстрактными госструктурами, за которыми в условиях Центральной Азии обычно стоят бюрократический аппарат и финансовые круги. При этом никто окончательно не выявил, за кем стоит народ в этих государствах, поскольку у нас нет свободных демократических выборов.
Должен сказать, что для американцев сотрудничество с нашей партией обусловлено тем, что в нашем регионе существует огромный потенциал политического ислама. США учитывают этот момент для защиты своих интересов в нашем регионе. Европа также считает, что без включения этого исламского элемента новая стратегия была бы неполной. Хотя у нас очень много претензий как к американской политике, так и к европейской политике в Центральной Азии, поскольку Запад во главу угла ставит, прежде всего, борьбу с терроризмом и экономическую безопасность. Они рассматривают наш регион как дополнительный источник энергоресурсов. А такие вопросы как демократизация, защита прав и свобод граждан уходят на второй план.
- Какие вопросы интересуют западных переговорщиков, и почему ставка делается именно на этот регион?
- Таджикистан интересует всех, поскольку он на границе с Афганистаном. И без Таджикистана невозможно решать политические вопросы в Афганистане. Также ключевым вопросом, который задают европейцы, является – что будет с Таджикистаном, если на выборах победит исламская партия? Чувствуется у них некоторое опасение, что Таджикистан превратится во второй Афганистан. Я всегда стараюсь успокоить своих собеседников. Приход к власти исламской партии не реален в ближайшее время, ибо мы далеки от свободных демократических выборов. С другой стороны я не думаю, что электорат готов нам отдать большинство своих голосов. Мы еще не добились всеобщего уважения среди таджикского избирателя.
Но даже если гипотетически это случится, ничего страшного не произойдет. Я всегда стараюсь объяснить нашим европейским и западным коллегам: наша партия не собирается менять действующую конституцию. Более того, мы считаем, что наша конституция в сравнении с законами других государств достаточно перспективная. Мы только намерены лучше реализовывать нормы этого закона. Многих интересует вопрос, останется ли Таджикистан светским в случае прихода исламской партии? Светское государство в нашем понимании не противоречит нашим ценностям, программе и задачам. Сейчас мы имеем проблемы с неправильным толкованием понятия светского государства. В нашем понимании, светское государство – это когда государство и религия сотрудничают, не вмешиваясь в дела друг друга, соблюдают партнерство и сотрудничество, которое направлено на защиту народа и государства. А интересы любой религии заключаются в интересах народа. Но, к сожалению, до сих пор некоторые чиновники остаются при старом понимании принципа отделения религии от государства. Они не рассматривают религию как партнера, а лишь как конкурента. Мы же намерены вывести общество из этого состояния, придать новый импульс, чтобы атмосфера была взаимоуважительной.
- Какое настроение царит в отношении ислама среди западных политиков? Чего они добиваются от переговоров с вами?
- У западных коллег очень сложная задача и сложный выбор. Они должны выбрать между светскими авторитарными политиками и умеренными исламистами. Но пока они больше доверяют светским политикам, даже если последние – диктаторы. Они считают, что с ними можно найти общий язык, они думают, что знают каким образом повлиять на светских политиков, в чем они не уверены по отношению к религиозным политикам. Я их понимаю и должен сказать, что с нами, политиками религиозного характера, труднее вести дела, не потому что мы думаем иначе, а просто для нас есть определенные ценности, которые очень значимы для нас, и не всегда мы готовы уступить по некоторым вопросам.
В этом, кстати, есть что-то позитивное. Мы, когда ведем переговоры, говорим искренне, и вот эта искренность создает проблемы. Мы не скрываем ничего, иногда у нас очень четкие и откровенные претензии к Западу. Мы не лукавим. Что касается ядерной программы Ирана, мы всегда говорили о том, что Иран имеет право на мирные ядерные разработки. Как и все государства мира.
Словом, обе стороны сегодня ведут разведку боем, мы изучаем друг друга, но между нами очень много общего. Начало у отношений с Западом есть.
- Интенсификация контактов западных политиков означает, что маятник качается в сторону умеренных исламистов?
- Я бы так не сказал. Я думаю, что пока они будут делать ставку на "своих сукиных сынов". Но Запад обречен на сотрудничество с политическим исламом, потому что за политическим исламом будущее региона. Это не мои слова, это слова многих аналитиков и экспертов, в том числе и западных. Другая дилемма Запада в том, что стоит ли развивать демократические процессы в Центральной Азии и вообще в исламском мире, когда в результате этих демократических процессов побеждают исламисты? Они иногда ставят вопрос ребром – зачем помогать с демократизацией, когда выборы выиграют нежелательные политики? И при решении этой дилеммы, к сожалению, западные политики иногда поступают двояко. И когда мы обвиняем, что у них двойные стандарты, то это не без основания.
Но я думаю, что на Западе есть реальные политики, которые думают хладнокровно, исходя из интересов не только нашего региона, но и своих собственных интересов. И поэтому я думаю, что при правильном ведении диалога с Западом мы можем объяснить, что политический ислам вовсе не верблюд, и не надо его бояться. Просто необходимо отказаться от старых стереотипов.
Нам тоже предстоит очень много работы, чтобы вызвать доверие другой стороны. Надо работать над собой. И я здесь вижу недостатки политического ислама: мы мало работаем в этом направлении.
- Чем отличается подход России от подхода Запада к исламским политическим движениям?
- Западные политики более гибкие в диалоге с политическим исламом. Россия традиционно имеет дело только с официальной властью. Но в последнее время мы видим, что происходят изменения в этом направлении. Москва пригласила ХАМАС, начала вести переговоры на уровне общественных организаций и негосударственных фондов в исламском мире. Это позитивные сдвиги, но России не хватает немного гибкости.
У России есть шанс сохранить то доверие, которое есть у народов Центральной Азии. В последнее время это доверие снизилось, но окончательно не потеряно. И есть возможность исправить ситуацию. Мы считаем, что мы обречены на сотрудничество, как с европейцами, так и с Россией. При этом мы отдаем себе отчет, что остается много нерешенных проблем, стороны остаются заложниками стереотипов. Запад и Россия до сих пор видят в нашем лице если не экстремистов, то потенциальных поставщиков радикализма. Также со стороны мусульман есть недоверие.
- России мешает стереотип в отношении исламского политического движения?
- И Россия, и Запад в этом вопросе сильно не отличаются. Они заложники этих стереотипов. И, кстати, они были созданы, в том числе и нами, мусульманами. Для того, чтобы они отошли от этих стереотипов, мы должны развенчать эти мифы и показать новое лицо ислама и мусульман. В этом деле есть огромный потенциал в самой России, у российских мусульман. Они могут помочь мировому исламу на примере взаимоотношения российского государства и его граждан-мусульман, показать, что от этого сотрудничества государства мира вовсе не проиграют, наоборот, это выигрышное дело для всех сторон. Я думаю, что, учитывая многолетний опыт нахождения мусульман в составе России, нужно показать хороший пример всему мусульманскому миру.
Беседовал Анвар Шарипов
Войти с помощью: