Как я стал "террористом"

Али с семьей отдыхает на море
Каждый из нас хоть раз в жизни оказывался "в ненужном месте, в ненужное время". Однако далеко не все склонны считать роковые обстоятельства судьбы божьим промыслом, испытанием на прочность для веры и характера. Многие объясняют жизненные эксцессы банальными невезением. Украинец Али Мусин изучал в Каире исламские науки, а в свободное время подрабатывал водителем. Однажды, выходя в рейс, он и представить себе не мог, чем закончится обычная поломка автомобиля в относительно спокойном пригороде египетской столицы. История, которой Али поделился с ИА IslamNews, живописует состояние сегодняшнего Египта, который семимильными шагами возвращается в еще незабытое тоталитарное прошлое. Итак, предоставим слово нашему герою:

- Несколько лет назад приехал в Египет, чтобы всей семьей обучиться арабскому языку. Поскольку накопленная для этих целей денежная сумма потихоньку уменьшалась, я задумался о работе. Я приобрел микроавтобус и стал на нем таксовать, а также заниматься развозом детей по учебным заведениям.

Однажды, когда я развозил школьников по домам после занятий, в каирском районе "масакин шурук" у моего автомобиля отказало сцепление. В машине находились дети и мой товарищ. Мы остановились на обочине, оставили машину, поймали такси и развезли детей по домам. Примерно минут через 20, мы вернулись к автомобилю, прихватив с собой механика, но к своему удивлению обнаружили, что место, где мы оставили автомобиль, было полностью оцеплено, а дорога перекрыта. Мы попытались подобраться к машине, но нас не пустили полицейские. Решили объехать с другой стороны, но и там нас остановили блюстители порядка. Тогда я попросил механика, местного жителя, поговорить с полицейским и объяснить ему, что нам нужно забрать свое транспортное средство.

Механик подошел к офицеру и передал нашу просьбу. Тут полицейские подозрительно оживились и стали проявлять к нам неподдельный интерес. Меня и моего товарища попросили предъявить удостоверение личности. После того, как они выяснили, что автомобиль принадлежит мне, попросили открыть багажник. Осмотрев машину, полицейские начали допрашивать меня. Их интересовало, почему я оставил автомобиль именно в этом месте. Я им поведал, как все произошло.

По поведению сотрудников я догадался, что у них имеются подозрения в том, что мой микроавтобус заминирован – они буквально вывернули машину на изнанку, ища какие-то улики. Естественно, ничего не нашли. После манипуляций с салоном полицейские мне сообщили, что здесь располагается военная зона, и я не имел права оставлять свою машину в этом месте. Я извинился, объяснив, что не имел представления про это заповедное место. Тут ко мне подошел другой человек в штатском и снова потребовал документы. После долгого изучения моих водительских прав, офицер изрек: ты иностранец, а права на вождение египетские. Я ему отвечаю: "а что такого, вы же сами требуете здесь сдавать на права". Но, по всей видимости, его уже мало, что интересовало. Формально он "обнаружил нарушение закона" и нашу машину отбуксировали на штрафстоянку, меня же забрали в полицейский участок района Наср Сити.

Усадив меня, правоохранители принялись решать, что со мной делать. При этом вели себя очень грубо: отобрали телефон и не давали мне возможность говорить. Позже меня завели в камеру размером 6 на 6, в которой ютилось не менее 50-60 человек. Ко мне сразу подошли обитатели застенок и начали расспрашивать – кто я, каким образом тут оказался. Выслушав рассказ о моих злоключениях, они принялись меня успокаивать. "Тебя скоро выпустят по воле Всевышнего", – сказали они, порекомендовав благодарить Господа за то, что попал в самую хорошую камеру, где сидят не уголовники, а политзаключенные. Познакомившись с местным контингентом, я выяснил, что в камере находились в основном египтяне, которые были участниками демонстраций на площади «Рабиа-аль-адавия». Некоторые из них являлись преподавателями исламских дисциплин в различных учебных заведениях.

Через некоторое время дверь отворилась, в ней показались двое полицейских, которые отвели меня в другую камеру. Новое помещение было более тесным, но и людей там было поменьше – все бородатые. Они сразу меня обступили и с египетским любопытством начали интересоваться моей судьбой. Один из них рассказал, что был на площади Рабия-аль-адавия в тот день, когда военные начали разгонять людей, а когда применили газ – стал раздавать маски, которые предусмотрительно приобрел заранее. За этим гуманным занятием его и поймали... и посадили.

С нами в камере практически неподвижно лежал на полу один парень, которому охранники тюрьмы сломали ногу за то, что он находился на площади. Им всем дали 45 суток. По прошествии, этого срока, дело, как правило, пересматривают и продлевают срок содержания на следующие 45 суток, и так далее.

Хотя нам запрещали пользоваться телефоном, у нас был один мобильник и мы тайком ходили разговаривать по нему в туалет. Я позвонил хорошему знакомому и поведал ему о своих злоключениях и местонахождении.

Вечером ко мне подошел один из охранников и потребовал деньги. Оказалось, что эта камера платная, за пребывание в ней  ежесуточно взимается по 50 фунтов. Мои товарищи по несчастью стали давить на чувства: «зачем ты просишь, ведь он же студент, приехал учиться?» Тогда полисмен беззастенчиво предложил заплатить за мою свободу 700 фунтов. У меня были деньги на оплату садика своим детям, однако я усомнился в том, что меня выпустят после оплаты. Мне показалось, что охранники не решают такие вопросы. Поэтому я отказался от этой услуги.

Одним из узников оказался директор садика, воспитанников которого я развозил по домам. По вечерам он преподавал в этом садике религиозные дисциплины иностранным студентам. В участке его все, включая охранников, называли шейх Махмуд, так как он организовал обучение арестантов в камере. Поговаривали, что его посадили за то, что он палестинец и якобы сотрудничает с ХАМАС. После отказа "платить за проживание в номере класса люкс" меня опять вернули в "бюджетную" камеру.

Я прилег отдохнуть. Около 12-ти часов ночи нас всех разбудили и вывели из камер – началась перекличка. Данная процедура проводилась по ночам, когда все уставшие и хотят спать. Это было психологическим давлением. Мои новые знакомые предупредили, что, услышав свое имя, я должен громко выкрикнуть «Эфендим!!!», то есть «Мой господин!!!». Когда все выстроились на плацу, охранник начал перечислять имена. Тот, чье имя назвалось, кричал «эфендим», и бежал обратно к себе в камеру. Кто-то из задержанных по ошибке ответил "да" вместо "эфендим". К нему подошли двое и, ударив по лицу, сказали: «разве ты не знаешь, как нужно отвечать?» Оказывается, он был новеньким и не знал этого правила. Ему популярно объяснили и приказали убираться обратно в камеру. Все стояли напуганные.

«Эфендим» – сказал я, дождавшись своей очереди. Офицеру мой ответ показался недостаточно громким, что провело его в бешенство. Он стал орать на меня, брызгая слюной. "Иностранец", – вступились-было за меня некоторые заключенные. Несмотря на старания сочувствующих, меня наказали переводом в одиночную камеру. Охранники были очень грубые и злые. Если им не нравилось что-то в заключенном, например, его ответы, они публично подвергали его наказанию. Одному такому дали тетрадь и заставили поработать вентилятором, махая ею перед охранником. Вслед за политзаключенными на перекличку начали выводить уголовников. Увидев отношение охранников к этой братии, сказал себе: «Хвала Аллаху, что я к ним не попал». Затем на перекличку вывели женщин. Я все это мог наблюдать своими глазами, сидя в одиночной камере с решетчатой дверью. Через некоторое время меня вернули в общую камеру.

На следующий день за мной пришли и меня повезли в ГАИ оплачивать штраф. Когда мы вышли на улицу, к моему большому удивлению, охранник начал со мной разговаривать совсем по-иному. Обращался ко мне вежливо и мягко. Еще сидя в камере, я обратил внимание, что некоторые охранники кричат на задержанных как на животных, а позже угощают их чаем и сладостями.

Мы съездили заплатили штраф. По возвращении в камеру мне сказали, что скоро приедут люди из службы безопасности, чтобы пообщаться со мной. Действительно, вскоре за мной пришли, завязали глаза и куда-то повели. Завели в комнату и, не снимая повязки, посадили на пол. Опять потребовали документы. Паспорт у меня забрали в самом начале, поэтому я дал водительское удостоверение.

- Что ты здесь делаешь, кто тебе помогает? – спросили меня грозным тоном.

- Работаю – занимаюсь частным извозом, детей развожу по школам и садикам, – отвечаю я.

- Кто у тебя есть из друзей салафитов?

- У меня нет друзей.

- У каких ученых получаешь знания?

- Учусь в аль-Азхаре, а по шейхам ходить времени нет.

- Где живешь, и почему фактический адрес не совпадает с тем, что я указан на правах?

- Это, – говорю, – старый адрес.

- А друзья с Украины есть? – продолжился допрос.

- Почти все уехали.

- Из «ихван муслимин» с кем-нибудь общаешься? Участвовал ли в демонстрациях на площади Рабиа аль-адвия?

- Нет, и вообще меня в это время не было в Египте.

Мне настоятельно посоветовали не водиться с «ихванами», в противном случае пригрозили депортацией.

Тут отворилась дверь и моему дознавателю сообщили о том, что пришел некий украинец Рустам, который интересуется мной. Службист говорит: «Ты же сказал, что у тебя нет друзей...» Я ответил, что он мне не друг, а знакомый. Он учится в санавии (средняя школа), а я в куллии (институт). Позже я узнал, что Рустама также допросили, после чего отпустили, не дав обо мне никакой информации. Вслед за Рустамом пришел помощник украинского консула. Его также обманули, сказав, что меня здесь нет. Моя семья в это время находилась на Украине. Жена меня потеряла, два дня не получая никаких известий. О том, что меня посадили – узнала через знакомых.

После допроса меня снова увели в переполненную камеру эконом-класса. В ней было сильно накурено. Релакс в таком «номере» стоил 10 фунтов. Мне все это надоело настолько, что я начал молить Бога об избавлении.

Эти два дня я почти не спал из-за очень большого количества людей. Ночью с мусульманами встали на ночную молитву тахаджуд, читали Коран и дуа (мольба с которой обращаются к Всевышнему). Во время ночного намаза внезапно открылась дверь и меня попросили на выход. Мне вручили акт о вождении автомобиля без прав и убедительно попросили подписать. После чего указали на дверь. Я им говорю, куда идти то, комендантский час на дворе? Мне разрешили побыть в мечети до утра, вернув телефон и документы.

Я доделал ночной намаз, потом наступил фаджр (утренняя молитва). На нее пришли все мои дознаватели и мучители, представ передо мной в совершенно новом образе: они извинились за причиненные неудобства, назвали меня "братом" и даже попросили произнести азан (слова призыва на молитву).

Сидя в мечети, я пытался осмыслить произошедшее. Меня продержали несколько дней ни за что. Я поблагодарил Бога за благополучное окончание моего тюремного срока. Ведь за этими серыми стенами человека легко могли покалечить или убить. В том, что это не составляет никакого труда, я уже не сомневался.  Еще я отметил, что большинство узников не ценит свое свободное время, которого так не хватает на свободе: проводят его за пустой болтовней, вместо того чтобы заниматься своим духовным развитием.

С рассветом я подошел к машине, и обнаружил, что в мое отсутствие ее обчистили предприимчивые сотрудники штраф-стоянки. Воспользовавшись тем, что в суматохе я не закрыл двери, украли запаску, магнитолу и инструменты.

Вернувшись домой, увидел включенный компьютер, который, оказывается, работал все это время. На экране маячили десятки непрочитанных сообщений от жены и родственников. Радостная весть о моем освобождении сразу же полетела в эфир. К вечеру стали подтягиваться друзья, знакомые, жаждущие душераздирающих историй о моих приключениях.

Я постарался удовлетворить их любопытство, поведав о мрачной атмосфере египетской тюрьмы, где люди томятся за свои политические взгляды. Но главная мысль, которую я хотел донести до своих слушателей, заключалась в том жизненном уроке, который я приобрел в застенках. Я в очередной раз убедился, что человеческая жизнь – это хроникальная повесть, где автором сюжета является не он сам.

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика