Да здравствует Советская власть, шариат и объединение народов

Мусульмане России встретили Октябрьскую революцию с большой надеждой. Новая национальная политика большевиков, провозглашавшая право наций на самоопределение вплоть до отделения импонировала части мусульманских интеллектуалов, которые надеялись переустроить бывшую Российскую империю на демократических  принципах подлинного равенства всех народов и религий.

Мусульмане с энтузиазмом восприняли  обращение Совнаркома «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», в котором говорилось: «Мусульмане России, татары Поволжья и Крыма, киргизы и сарты Сибири и Туркестана, турки и татары Закавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обычаи которых попирались царями и угнетателями России!

Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов – Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Поддерживайте же эту революцию и ее полномочное Правительство!»

Этой тактики придерживался, например, второй по значимости человек в партии большевиков,  нарком по военным и морским делам Л. Троцкий, который своем письме в ЦК РКП(б) от 5 августа 1919 года утверждал: «Дорога на Индию может оказаться для нас в данный момент более проходимой и более короткой, чем дорога в Советскую Венгрию».

В первые годы и месяцы Советской власти лидеры большевиков очень нуждались в поддержке и были готовы обещать все, что угодно кому угодно лишь бы найти себе союзников. Именно тогда был выдвинут лозунг «Да здравствует Советская власть, шариат и объединение народов». II съезд Советов принял обращение к народам Востока, в котором  провозглашалась свобода вероисповедания. Здесь в частности примечательно высказывание С.М.Кирова на учредительном съезде Советов Горской АССР на котором он выступил с речью “О шариате”. Киров, в частности, сказал: “Можно молиться, верить и надеяться на что хочешь, но когда вопрос идет о шариате, то тут затрагивается не одна религиозная сторона, но так же и область общего управления. Мы укрепляем шариат для укрепления власти трудящихся. Как это вы делаете –этот вопрос нас ни с какой стороны нас не интересует. Это ваше дело…Если же, благодаря автономии, шариатскому суду и прочему, попытается развязать руки контрреволюция, мы тогда скажем: этот шариат нам не годится!”
Надежды мусульман выразил в одной из своих проповедей в Московской Соборной мечети 30 июля 1920 года муфтий Галимджан Баруди: «В настоящее время весь мусульманский мир очень обеспокоен хозяйничаньем англичан в Стамбуле… Весь исламский халифат оскорблен, весь исламский мир унижен… Кто поможет, кто явится освобождать Турцию, Стамбул от власти англичан?... От Советов этого ждут и они… приступили к осуществлению намерения вырвать весь Восток из лап англичан. Мусульмане должны быть вместе с Советами в этом стремлении».

Революция в России придала новый импульс,  в том числе национально-освободительной борьбе народов мусульманского Востока с английским колониализмом и породила в большевистской правящей верхушке надежду на то, что этот порыв удастся использовать в борьбе с Великобританией,  распространив «мировой пожар революции» в направлении Востока, но лишь для того, чтобы вновь прийти на Запад.

В этих условиях особая ставка делалась на «прогрессивных политиков», которые противопоставлялись «ставленникам Англии» в регионе.

Советские вожди (в частности И. Сталин)  в соответствии со своей классификацией относили провозглашенное в  январе 1926 года  вождем ваххабитов Ибн Саудом «Королевство Хиджаза и Неджда» к странам,  где в силу отсутствия пролетариата пока не возможна социалистическая революция. Поэтому в них олицетворением прогрессивных сил выступает национальная буржуазия, ведущая борьбу против колониалистов. Считалось целесообразным помогать  политическим режимам, борющимся против британского колониального гнета.

В связи с этим было решено оказать поддержку зарождающемуся государству Ибн Сауда.

На уровне дипломатии это выразилось в дипломатическом признании королевства. Еще с 1924 года в Хиджазе действовала советская дипломатическая миссия во главе в Каримом Хакимовым.

Именно перед ним нарком иностранных дел  СССР Г. Чичерин  поставил задачу оказывать  поддержку Ибн Сауду в том числе и «через наше мусульманство» в вопросе о придании легитимности аннексии им Хиджаза в противовес хашимитской династии эмиров Трансиордании, поддерживаемых Великобританией.

На  июнь-июль 1926 года намечалось проведение   всемирного  мусульманского  конгресса в Мекке, на который Ибн Сауд делал особую ставку, ибо он должен был подтвердить его статус «хранителя Двух Святынь».

Приглашение для участия в конгрессе были присланы и мусульманам Советского Союза.

Необходимо отметить, что конгресс в Мекке рассматривался советским руководством и  Восточным отделом ГПУ как своеобразный противовес халифатскому конгрессу, который ранее прошел в Каире.

Советское руководство усматривало в этом работу англичан, которые пытались обратить себе на пользу проблему с воссозданием халифата после его отмены в республиканской Турции.

Поэтому им было крайне важно в ходе конгресса  «объединить  антибританские настроения», вплоть до создания «параллельного антибританского халифата», а в идеальном варианте  отодвинуть «этот вопрос [о халифате] на более отдаленные времена». (Здесь и далее цитаты  по «Ислам и советское государство. По материалам Восточного отдела ОГПУ.1926 г.», документ № 10 «О всемусульманских конгрессах в Каире и Мекке…» , М., 2010,)

Чекисты подошли к делу со всей ответственностью: отбор кандидатов на Мекканский конгресс производился непосредственно ими, «чтобы была полная уверенность в том,  что делегация наша сумеет  последовательно провести в жизнь наши предначертания».

В ее состав вошли муфтий Р. Фахретдинов, его заместитель К. Тарджеманов, муфтий Крыма Мусляхетдинов,  председатель ДУМ Ташкента А.-В. Кариев, «от духовенства Татарии» – Т. Ильясов, «от духовенства Астрахани»- А. Умеров, от мусульман Петрозаводска – М. Магкулов, от мусульман Москвы – М. Бигиев.

В ходе работы конгресса его участники раскололись на две группы: первая, состоявшая преимущественно из индийских мусульман и палестинцев пыталась поставить вопрос о выборе халифа, вторая, в которой оказались мусульмане из Турции, Явы, Афганистана, Йемена, Неджда, Судана, Египта,  и где  «руководящую роль» играла делегация мусульман Советского Союза отклонила этот вопрос, так как «он был направлен на срыв конгресса», и выразила поддержку политике Ибн Сауда.

В целом, по оценке, зам. Начальника Восточного отдела ОГПУ Волленберга «делегация сов. мусульман  свою миссию выполнила вполне удовлетворительно».

Однако, по мере того как Советская власть укреплялась она начала проводить в жизнь один из основных постулатов  политической программы партии большевиков   – отделение церкви от государства.

Один из пунктов, принятой на VIII съезде РКП(б) программы партии гласил: «По отношению к церкви РКП уже не удовлетворяется декретированным уже отделением  церкви от государства и школы от церкви… Партия стремится к полному разрушению связи между эксплуататорскими классами и организацией религиозной пропаганды, содействуя фактическому освобождению трудящихся масс от религиозных  предрассудков и организуя самую широкую научно-просветительскую и антирелигиозную пропаганду».

Уже к середине 20-х годов начинается открытая конфронтация с исламом во внутрироссийских губерниях. К этому времени заигрывание с мусульманскими массами и перетягивание их на свою сторону были не нужны. Все, что раньше предпринималось в этом направлении  немедленно назвали «султангалиевщиной», а сам Султан-Галиев в 1923 году был исключен из партии как «антипартийный, антисоветский» элемент. (Позже он был репрессирован (1930 год) и расстрелян (1940 год).

Сильнейшим ударом по исламу стал перевод письменности мусульманских народов с арабской графики на латинскую, а впоследствии  – на кириллицу. Это делалось, прежде всего, для того, чтобы оторвать массы мусульман от религии, максимально затруднив ее изучение: если раньше все мусульмане были поголовно грамотны на своих языках, основу письменности которых составлял приспособленный к местным наречиям арабский алфавит и в самом языке присутствовал достаточный массив арабских заимствований, то теперь получение религиозного образования дополнительно затруднялось необходимостью изучения арабского алфавита.. «На все реформы письменностей у народов СССР, – писал  социалистический академик Е. Д. Поливанов в 1924 году,  следует смотреть как на процессы революционного происхождения и характера. Это часть революции, протекающая в узкой области духовной культуры; в области технических средств культурного общения. И связь этих "графических революций" с политическими лозунгами революции – несомненна".

В 1925 году НКВД  и Наркомпрос приняли инструкцию за №446/72/цс, в которой говорилось, что с нового учебного года преподавание основ ислама может проводиться только в мечетях и только для лиц старше 14 лет, которые была обязаны в подобных случаях представлять свидетельство о рождении. Чтобы иметь право на преподавание религии представитель духовенства должен был  направить соответствующее заявление в административный орган, в котором указывалось его социальное, общественное и служебное положение с 1914 года, принадлежность к тому или иному сословию до революции, время присоединения к данному религиозному культу и общественное положение.

Муфтий Ризаэддин Фахретдин насколько это возможно,  и дальше  пытался демонстрировать лояльность властям. Так в телеграмме наркому иностранных дел Чичерину  при открытии съезда ДУМ внутренней России и Сибири 26 октября 1926 года  говорилось: «Съезд вполне уверен: мусульманские народы поймут, что их освобождение, культурно-экономическое развитие зависят от тесного объединения мусульманского мира с пролетарским миром во главе с Советской властью».

В телеграмме секретарю ЦК РКП (б) Сталину говорилось о совместной работе граждан СССР «до победного конца по раскрепощению пролетариата и угнетенных народов». Телеграмма заканчивалась вполне в духе тогдашнего времени: «Да здравствует свободное человечество!»

В телеграмме председателю ВЦИК Калинину говорилось, что за 10 лет после Октябрьской революции «для мусульман открылись  широкие перспективы, великие возможности в области самоопределения на основе национальных, бытовых и религиозных особенностей... Мусульмане Востока и СССР, в частности... не разочаровались в своих ожиданиях освобождения из тисков нравственной и физической эксплуатации империализмом» . (А. Хабутдинов, Богословие Нового времени, Риза Фахретдин (1858-1936).

В них также выражалась  «готовность защищать Советскую власть и завоевания революции».

Однако  и это не помогло: после  1929 года  общая ситуация в СССР  резко изменилась: возобладали сторонники "жесткой" линии административно-командного управления страной, и  религия, церковь  и верующие стали рассматриваться в качестве главного врага, препятствующего движению к светлому будущему. Религиозные организации объявлялись силой, противостоящей Советской власти и использующей свое влияние на массы для ее дискредитации.

Формально-правовую базу под это подвело Постановление ЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 года  и уточняющая его инструкция НКВД  «О порядке проведения в жизнь законодательства о культах» от 16 января 1931 года.

В районах компактного проживания мусульман организовывались антирелигиозные выступления, на которых  ораторы громили «султангалиевщину», призывали «к максимальному вытеснению старых традиций, вытеснению кулаков и мулл».

В результате антирелигиозной политики Советской власти вся религиозная инфраструктура мусульман была фактически разгромлена.

После встречи с Р. Фахретдином в мае 1930 года   председатель комиссии по культовым вопросам П.Г. Смидович написал  председателю ВЦИК М. Калинину: «Все религиозные организации мусульман находятся накануне полнейшего разрушения и исчезновения с лица земли. Пока закрылось 87% мухтасибатов (мусульманские епископаты), из 12000 мечетей закрыто более 10000, от 90 до 97% мулл и муэдзинов лишены возможности отправлять культ... Положение по мусульманскому культу хуже, чем по другим культам, но, в общем, рисует характерную для всех культов картину...».( М. И. Одинцов «Государство и церковь» История взаимоотношений 1917-1938гг. Москва. «Знание» 1991г.)

В 1936 году в связи с так называемым «делом Тарджиманова» было фактически разгромлено Центральное духовное управление мусульман. «Дело о заговоре руководителей ЦДУМ» сводилось к тому, что якобы заместитель муфтия кази  Тарджиманов под руководством муфтия Фахретдинова решили объявить о закрытии ЦДУМ с целью спровоцировать выступления верующих против Советской власти. Уже по ходу следствия в деле стали фигурировать обвинения  его участников в связях с эмигрантскими организациями Японии, Германии и Финляндии. Кроме этого служителям культа вменялись в вину пропаганда и агитация, направленные на ослабление Советской власти.

Новая власть, присвоившая себе монополию на идеологию, не могла мириться с наличием в государстве рабочих и крестьян немарксистского  мировоззрения.