Поздней осенью 1991 г. один знакомый турок – студент исламского института "Аз-Захра" – пригласил меня совершить пятничный намаз в мечети "Аль-мухаммади". Эта современная мечеть расположена в одном из престижных районов Дамаска, носящем название "Мезза"...
Внушительное по размерам трехэтажное здание заполнилось задолго до начала азана, но люди все продолжали подходить, заняв сначала подвальное помещение, затем двор, затем все прилегающее пространство – тротуар и проезжую часть. С интервалом в несколько минут около мечети останавливались переполненные маршрутные такси, владельцы частных автомобилей искали свободное место для парковки. Среди пришедших в "Аль-мухаммади" было много молодежи, студентов исламских учебных заведений, иностранцев. В толпе можно было заметить как респектабельных джентльменов в европейских костюмах, так и крестьян с обветренными лицами, одетых в традиционную одежду. Меня поразило, что в Дамаске, где на каждую улицу приходится несколько мечетей, случается такое столпотворение.
Вскоре появился имам-хатыб – высокий мужчина европейской внешности с аккуратной бородой и коротко подстриженными усами, одетый в соответствии с сунной Пророка. Тяжело опираясь на трость и сильно раскачиваясь из стороны в сторону, он хромающей походкой прошел к минбару и поднялся наверх. Откинув за плечи концы хитты (накидки, покрывавшей голову) и постояв с минуту, окидывая взглядом аудиторию, начал пятничную проповедь...
При первых же словах меня поразили удивительная сила и энергия этого далеко немолодого человека. Было видно, что его эмоциональная речь полностью овладела вниманием слушателей, всецело подчинила себе их сознание. На память невольно пришел хадис, в котором описывался пророк Мухаммад (мир ему) во время произнесения проповеди. Я завороженно глядел на хатыба, не понимая ни слова и не замечая времени. Позже, выучив арабский, я понял, на мой взгляд, главный секрет воздействия этого человека на аудиторию: в его хутбах и лекциях не было практически ни слова из собственного лексикона – почти вся его речь была построена на высказываниях посланника Аллаха...
Выходя из мечети, я спросил своего спутника: "Как зовут этого человека?"
- Шейх Арнаут, – ответил он.
Так состоялась мое первое знакомство с шейхом Абдул Кадиром Арнаутом, ученым, который выбрал путь "сопровождения" пророка Мухаммада (мир ему), посвятив свою жизнь науке о хадисах.
Кадри на пути к знаниям
"Арнаутами" в арабском мире называют албанцев. Отсюда пошла и фамилия шейха Абдул Кадира. В 1932 г., когда Кадри (настоящее имя шейха) было 3 года, его отец, спасаясь от притеснений сербских националистов, перебрался с семьей из косовской деревни Врела в Дамаск. Вскоре после переезда умерла мать Кадри, после чего отец решил отдать его в мусульманскую школу. По окончании 5-го класса нужда заставила мальчика бросить медресе и устроиться в часовую мастерскую. Но работа не стала препятствием на пути к знаниям: по вечерам Кадри посещал занятия по Корану, фикху, арабскому языку, другим дисциплинам, брал частные уроки у шейхов. Еще со школьной скамьи он стал заучивать высказывания пророка Мухаммада.
- Благодаря хорошей памяти и способности к заучиванию я запоминал по пять хадисов в перерывах между уроками, – рассказывал шейх Абдул Кадир.
Арнауту посчастливилось изучать мусульманские науки у известных ученых Сирии, таких как Сулейман Гавиджи аль-Албани, Субхи аль-Аттар, Мухаммад Салих аль-Фарфур. Большинство занятий проходило в мечетях, некоторые из которых находились в отдаленных концах города, поэтому Кадри приходилось каждый день проходить пешком несколько километров.
В семье Арнаутов детей воспитывали в национальной традиции: языком домашнего общения был албанский. Впоследствии знание родного языка пригодилось шейху Абдул Кадиру во время его поездок по республикам бывшей Югославии, где он часто бывал в качестве преподавателя и проповедника ислама. На албанском Арнаут общался и со своими соплеменниками, обучавшимися исламским наукам в Дамаске.
Разногласия с учеными
Известно, что у шейха Абдул Кадира имелись разногласия с рядом сирийских ученых, которые упрекали его в том, что в своих фетвах он не придерживался какого-либо одного мазхаба. Арнаут считал, что "настоящий ученый не должен быть связан субъективным мнением одного человека, несмотря на все его заслуги перед исламской наукой". Состоявшийся муджтахид, по мнению Арнаута, не может довольствоваться бездумным подражанием и принимать какое-либо положение без тщательного изучения источников, а должен строго следовать доказательствам; другое дело – рядовой мусульманин, мазхабом которого будет считаться мазхаб его муфтия (здесь под муфтием понимается не должностное лицо, а ученый, высококвалифицированный специалист по мусульманскому праву, дающий заключения по религиозно-правовым вопросам). Для неискушенного в знании религии мазхаб – не просто естественная вещь, но и религиозная обязанность, считал шейх.
Но не только и не столько внемазхабность была основанием для критики Арнаута некоторыми сирийскими алимами. Основная причина скрывалась в строгом следовании шейха традиции праведных предков ("ас-салаф ас-салих"), его критической оценке крайнего суфизма с его полуэзотерическими практиками, почитанием безграмотными обывателями духовных наставников ("муршидов"), зачастую граничащим с преклонением перед муршидами. Взгляды Арнаута во многом шли вразрез с широко распространенным в Сирии (особенно в сирийской глубинке) прочтением суфизма, хотя шейх Абдул Кадир не видел ничего предосудительного в суфизме как "кротости и добродетели, которые смягчают сердца и воспитывают характер". В своих взглядах на суфизм Арнаут был близок к сирийским ученым, которые являются ярким примером суфийского благочестия и кротости, таким как доктор Мухаммад Саид Рамадан аль-Бути, Мустафа аль-Буга и др.
Несмотря на неприятие позиции Арнаута ангажированной частью суфийского сообщества, к шейху тянулись люди, свободные от косности и предрассудков, жаждущие получить знания на основе Корана, сунны посланника Аллаха и традиции сподвижников. Приверженность "золотой середине", наряду с высокой нравственностью, мужеством, ясностью, простотой, жизнерадостностью и добротой шейха Арнаута снискали ему всеобщую любовь и уважение.
Пример нравственного совершенства
Будучи студентом второго курса исламского института "Аз-Захра" мне довелось стать участником запоминающегося случая. Однажды во время лекции кто-то тихо постучался в класс; дверь приоткрылась, и в ней показался преподававший в институте шейх Абдул Кадир. К моему глубокому удивлению он спросил: не учится ли здесь такой-то, назвав мое имя. Шейх сообщил, что за воротами института меня ожидает какой-то человек. Вход в институт и аудиторию разделяет внушительное расстояние. Я был поражен: кому пришло в голову посылать по такому пустяковому делу уважаемого ученого, к тому же человека преклонного возраста, который страдает серьезным заболеванием ног, в связи с чем перенес несколько серьезных операций?..
Моему негодованию не было предела, когда я увидел, что этим человеком был мой приятель (тоже студент из Москвы). Когда я принялся выговаривать ему по поводу этого поступка, настала очередь удивиться ему. Оказалось, мой знакомый, увидев пробегавшего по коридору студента, окрикнул его, попросив сбегать за мной в аудиторию. Однако студент не обратил на эту просьбу никакого внимания. Находящийся поблизости шейх Арнаут посчитал, что эта просьба адресована ему, и не сказав ни слова, поспешил ее исполнить...
Преподавательская деятельность
Помимо многочисленных лекций, прочитанных в различных мечетях, шейх Арнаут работал преподавателем коранических наук и хадисов в медресе "Аль-исааф аль-хайри" (с 1952 по 1959 гг.), выпускником которой он был сам. В 1960 г. он перешел на преподавательскую работу в Арабский исламский институт. Также преподавал в институте Бадруддина аль-Хасани. До середины 1990-ых Арнаут (вплоть до дисквалификации) был преподавателем хадисоведения и сравнительного фикха в институте исламских наук "Аз-Захра".
Служение сунне Посланника
Несмотря на обширнейшие знания в области хадисоведения, шейх Абдул Кадир Арнаут не внес собственного иджтихада в науку терминологии хадиса, предпочитая следовать методологии авторитетных ученых-хадисоведов. В частности, шейх использовал методологию оценки достоверности хадисов имама ан-Навави. Описывая свой научный подход, например, по отношению к хадису "мурсаль", шейх говорил: "Я придерживаюсь мнения имама аш-Шафии, который полагал, что мурсаль не принимается в расчет, если не найдется других источников, подтверждающих его достоверность".
Специфика труда мухаккика (редактора религиозных текстов на предмет их соответствия высказываниям посланника Аллаха) такова, что, выполняя титаническую работу по изучению всей совокупности источников и цепочки передачи каждого приводимого в книге хадиса, сам редактор, как правило, находится в тени. Поэтому имя мухаккика в большинстве случаев остается неизвестным широкой аудитории. Но даже как мухаккик шейх Арнаут получил большую известность и признание. Наиболее значимым его трудом является редакция "Джами аль-усуль" Ибн Асира, на который ушло 5 лет кропотливой работы. Всего же ученый отредактировал более 50 фундаментальных многотомных трудов известных мусульманских ученых, а также другой литературы.
Шейх Абдул Кадир отказывался писать собственные труды, так как считал что деятельность мухаккика важнее. "Трудов много, но тахкик важнее, ибо изучающий ислам должен иметь отредактированную и исправленную книгу, чтобы извлечь из нее максимальную пользу", – говорил шейх. Но писать все же приходилось. В частности, когда он видел, что мусульмане имеют весьма посредственное представление о классической акыде Единобожия, по поводу которой многие исследователи не могут дать компетентных разъяснений. Одна из его книг, озаглавленная "Краткая информация о пути праведных предков", была призвана исправить положение дел...
В Сирии много алимов – известных и не очень – в различных областях исламских знаний. Но для большинства из них, за исключением единиц, характерно одно серьезное упущение: свои богословские, а зачастую политические взгляды они пытаются подкрепить словами Пророка, имея поверхностное представление о достоверности цитируемых хадисов. Как мухаддис шейх Абдул Кадир не мог позволить себе совершить ошибку и тем самым ввести умму в заблуждение относительно слов посланника Аллаха. Поэтому он был далек от философских рассуждений, не связан политической или какой-либо другой конъюнктурой. Основанная на сунне принципиальная позиция шейха Абдул Кадира, не выносившего "политкорректных" фетв по вопросам власти, джихада и т.п., стали причиной запрета на чтение Арнаутом проповедей и занятие преподавательской деятельностью, наложенного сирийскими властями.
Общение с людьми и благотворительность
По окончании проповеднической и преподавательской деятельности, шейх всецело отдался научной работе, общению с людьми и благотворительности. Ежедневно он принимал в своем доме всех желающих услышать хадис, получить фетву или ответ на интересующий вопрос. Будучи в Дамаске летом 2003 г., я посетил шейха Абдул Кадира во время одного из таких мероприятий (это была моя последняя встреча с ученым). Арнаут отвечал на многочисленные вопросы гостей, давал разъяснения по телефону, подкрепляя каждый тезис цитатами из Корана и сунны. География звонков была обширной: Сирия, Иордания, Саудовская Аравия, Алжир, Тунис, Марокко, Германия, Турция и другие страны.
Ежедневно люди приходили к Арнауту за материальной помощью, ни разу не получив отказа. Обычно просящие не входили в зал: тихо постучав в дверь, они ждали пока шейх Абдул Кадир выйдет к ним сам. По реакции Арнаута, который со словами "ля хавля ва ля куввата илля билляхи" брал очередную купюру и направлялся к выходу, было понятно, что многие приходили уже не в первый раз...
"Осветил Аллах лицо того, кто услышал мой хадис и сообщил его другому так, как слышал его сам", – сказал Посланник Аллаха. Абдул Кадир Арнаут знал на память более 40 тыс хадисов(!) различных по степени достоверности и иснаду. Его вклад в развитие исламской науки невозможно переоценить.
Войти с помощью: