«Сближение России и исламского мира: стратегическое партнерство или конъюнктура?

news-T8jg3xi4s5
5 сентября в Москве прошел круглый стол мусульманской общественности, посвященный проблемам развития отношений России и исламского мира. Что это – стратегическое партнерство или конъюнктура? В обсуждении приняли участие Ш. Султанов, М. Саляхетдинов, Дж. Маркус, Р. Курбанов, М. Хайретдинов, А. Мухиэтдин. Ведущий – А.-Р. Мухаметов.

Представляем вашему вниманию стенограмму круглого стола. Видео-версию смотрите на сайте IslamTvRu.



Абдулла Ринат Мухаметов. Ассаляму алейкум ва рахматуЛлах! В эфире совместный проект независимого исламского информационного канала Ислам.Ру и первого русскоязычного Интернет-телеканала ИсламTvРу. Смотрите и читайте нас на www.islam.ru и www.islamtv.ru. Мы начинаем серию круглых столов, посвященных актуальным проблемам развития Ислама в России.



Тема сегодняшней беседы: «Сближение России и исламского мира: стратегическое партнерство или конъюнктура?». Представляю участников круглого стола: Шамиль Султанов, депутат Госдумы, координатор межфракционного объединения «Россия-Исламский мир: стратегический диалог»; Марат Хайретдинов, публицист; Мухаммед Саляхетдинов, председатель правления Ассоциации общественных объединений «Собрание»; Сергей Джаннат Маркус, исламский культуролог, журналист, общественный деятель; Руслан Курбанов, эксперт Rand Corp., обозреватель журнала «Смысл» и Али Мухиэтдин, заместитель главы Санкт-петербургского центра изучения современного Ближнего Востока. Ведущий сегодняшней встречи Абдулла Ринат Мухаметов, руководитель информационно-аналитического отдела Ислам.Ру.



Прошло более 4 лет с того момента, как В. Путин на саммите Организации Исламская конференция в Малайзии заявил курс на сближение России с мусульманским миром. За это время случилось несколько знаковых событий – вступление РФ в качестве наблюдателя в ОИК и ИСЕСКО, визит лидеров ХАМАС в Москву, отправка чеченского батальона в Ливан, исторический визит президента России в Саудовскую Аравию и ряд др. Безусловно, это вещи стратегического порядка.



Но, с другой стороны, мы наблюдаем чисто прагматические моменты, отношения с исламским миром до предела экономически детерминированы. Т.е. на лицо определенная конъюнктура.



Последнее хорошо видно на примере российского мусульманского сообщества, которое, являясь, по сути, мостом между нашей страной и исламским миром, остается за рамками этого процесса. Более того, создается впечатление, что эти 20 млн. человек не то, чтобы не рассматриваются как мост, как посредники, как фактор сближения, а, наоборот, воспринимаются, скорее, в качестве осложняющего момента, который обе стороны – и Москву, и исламский мир – постоянно заставляет оглядываться на свои проблемы.



Я надеюсь, что участники сегодняшнего обсуждения разъяснят нам суть этого противоречия, и, вообще, есть ли здесь противоречие, и помогут наметить пути его преодоления.



Шамиль Султанов. Недостаточное развитие российско-исламских отношений говорит о слабости мусульман нашей страны.



Я, прежде всего, хотел бы сформулировать 3 предпосылки, в рамках которых мы можем размышлять по поводу обозначенной темы. Они ставят объективные ограничения на наши надежды, на наше восприятие процессов.



Во-первых, мусульманские страны и Россия – это составные элементы, во всяком случае в экономическом плане, глобального механизма западной цивилизации. Речь идет о банковских структурах, основных экономических партнерах, экспортно-импортных потоках и т. д. Таким образом объективно масштабы маневрирования весьма ограничены. Это очень важный момент.



Второй момент. При всех заявках, которые Путин делает, лидеры мусульманских стран делают, мы по-прежнему плохо знаем друг друга. Когда я приезжаю на Ближний Восток, то вижу, что информации совершенно недостаточно, у людей на самых разных уровнях масса предрассудков по поводу Росси. То же самое характерно для Москвы. В высоких кабинетах, там, где занимаются внешней политикой, в том числе в отношении исламского мира, мусульманские страны, организация Исламская конференция, глобальное исламское сообщество воспринимаются как нечто, в принципе, одно и тоже, хотя на самом деле это разные вещи.



И, наконец, третий очень важный момент заключается в том, что в России есть определенные политические корпоративные страты и группы, которые выступают против развития отношений с исламским миром. Есть система лоббистских структур, связанных с частью российской бюрократии, которые препятствуют данной инициативе. Это факт. У них нет единой платформы, они проводят данную линию по разным причинам. Но общая негативная установка, общие политические процедуры существуют.



Почему я об этом говорю? Потому что в процессе сближения России и исламского мира такой лоббистской структуры не существует. И это очень негативно сказывается на ситуации.



Теперь оценка ситуации. За 4 года мы все-таки существенно продвинулись вперед, прежде всего, в экономической сфере. Товарооборот, определенного рода конечно, но резко увеличился.



Второй момент – это личностно-политический, очень важный в современной политике. Путину удалось установить с целым рядом лидеров мусульманских стран доверительные отношения. Я бы сказал, что это некое возвращение к советской модели. Для членов Политбюро личные контакты были также очень важны в отношениях с мусульманскими странами.



Когда я говорю о прогрессе в экономической сфере, – в первую очередь, он идет за счет экспорта вооружений и контактов между государственными структурами России и мусульманских стран.



В общем, я бы оценил достигнутый уровень отношений России и исламского мира в 15-20% от возможного.



Какие основные проблемы, препятствия существуют в отношениях сторон? Эта тема обсуждается, о ней говорят и в Москве, и в мусульманских странах, но ответа пока не найдено.



Я выделяю три аспекта. Первое – несмотря на громкие слова, отношения России с исламским миром так и не стали стратегическими. В плане партнерства для Путина исламский мир занимает объективно третье место, после Запада и Китая. Для большинства мусульманских стран то же самое. Если не брать в расчет красивые слова, они, прежде всего, рассматривают Россию как противовес политике США. Причем даже не Вашингтона в целом, а, как они часто говорят в приватных беседах, как противовес глупой, непродуманной политике администрации Буша. Но есть, конечно, и страны, которые хотели бы, чтобы Россия была противовесом Соединенным Штатам как таковым, предоставив им свой ядерный зонтик.



Второй очень важный момент непосредственно относится к потенциальной российской умме. Нет субъекта развития партнерских отношений Москвы с исламским миром. Это, в первую очередь, проблема для России. У нас, например, весь комплекс обсуждаемых здесь проблем распределен по разным департаментам МИДа, есть соответствующие органы в Министерстве обороны, в разведслужбах. Они занимаются этой темой, мягко скажем, не на самом профессиональном уровне, в отличие, например, от отношений России с Европой.



Однако в целом ряде мусульманских стран есть конкретные люди, близкие к главе государства, которые ведут данные вопросы. В Сирии весь комплекс отношений с Россией курирует сам Башар Асад, в Саудовской Аравии этим занимается руководитель канцелярии короля и т.д.



Надо также сказать и о следующем моменте. В 2003 г. после выступления в Малайзии Путин, например, поручил одному нашему миллиардеру взять на себя весь комплект развития отношений с исламским миром. Этот человек начал бурную деятельность, стал выпускать журнал, создал определенную структуру, но в конечно счете все вылилось в то, что через 2 года данный бизнесмен стал проталкивать личные экономические интересы на Ближнем Востоке. Мы сталкивались с такой ситуацией, когда этот человек приезжает в Саудовскую Аравию, руководство страны лично для него организует встречу с бизнес-сообществом, представители которого платят за это энное количество денег. Они ждут его час, два, а он не приезжает. Как это воспринимается на мусульманском Востоке, наверное, объяснять не надо.



Путину видится развитие отношений с исламским миром, в первую очередь, через регионы, в которых сосредоточена основная масса мусульманского населения. Президент прекрасно понимает, что Москва, будучи одним из крупнейших мегаполисов западной цивилизации, переориентироваться на исламский мир не станет. Должен быть какой-то другой центр. С моей точки зрения, им могут быть Казань, Уфа, Махачкала.



Однако нет некой структуры бизнес-сообщества в России, которая ориентировалась бы на развитие отношений с исламским миром. И здесь я возвращаюсь к тому, как мало мы знаем друг о друге. У многих наших бизнесменов и политиков совершенно превратное представление об исламском мире. Они не понимают этот динамично развивающийся внутри себя организм. Уровень корпоративного бизнес мышления у целых страт в мусульманских странах на голову, а тои на две, выше, чем у наших бизнесменов.



Я также еще раз в связи со всем вышесказанным обращаю внимание на отсутствие лоббистской аналитической структуры, которая бы вела отношения с исламским миром. А что, собственно, мы хотим от них? Куда мы идем? В отношениях с Европой понятно, с Китаем – тоже, а с исламским миром – нет.



Особенно это актуально в складывающихся условиях сползания в новую «холодную войну», при усилении конфронтации с США. На следующий год к власти придут демократы. У них будет совершенно другая стратегия выстраивания отношений с исламским миром, они будут формировать у него определенное недоверие к России. Есть все основания полагать, что отношения Вашингтона с умеренными мусульманскими режимами будут улажены. Демократы дистанцируются от политики Буша. И здесь у нас возникнет масса проблем.



Плюс другие факторы. Внутри США произошла консолидация на уровне элит. Враг определен – тандем России и Китая.



В этих условиях, кто является объективным союзником России? Это исламский мир.



Куда бы я не приезжал, из разговоров с президентами, эмирами, с одной стороны, и, с другой, с теми, кто, может быть, находится на нелегальном положении, я слышал, что всеми ими Россия рассматривается как стратегический партнер. Исламский мир более раскрыт для нас, чем мы для него.



Решить вопросы, тормозящие развитие диалога с исламским миром, – значит, прежде всего, решить проблему субъекта: кто будет этим заниматься. Бизнесмены у нас занимаются зарабатыванием денег, политики делают аппаратную карьеру, а где, условно говоря, наша Rand Corp. Я имею в виду структуру, которая могла бы качественно и эффективно обеспечивать продвижение проекта сближения с мусульманским миром. Эта проблема, прежде всего, для российских мусульман. Здесь проявляется их слабость.



У нас гораздо больше русских, православных, которые понимают значение исламского мира для России, чем мусульман. Последние очень часто сидят где-то в провинции и говорят, что лишь бы нас не трогали и т. д. У них нет масштабного стратегического восприятия происходящего.



У нас нет настоящей уммы, у нас нет мусульманской элиты. Это ключевой момент. Ведь Кремль тоже нуждается в такой стратегической проработке. Путин не раз обращался: есть у нас мусульманское сообщество, давайте работайте. Никакого отклика на слова Президента. Потом он сказал: давайте идеи, предложения. Опять же – ноль внимания.



Марат Хайретдинов. Запад сам вынуждает Москву поворачиваться к исламскому миру



Последние годы меня не покидает ощущение того, что в российской правящей элите есть как реальный стратегический интерес к исламскому миру, так и конъюнктурные соображения. Что перевешивает, сказать сложно. Сторонники и той, и другой точки зрения могут достаточно легко найти подтверждение своей позиции в высказываниях и действиях различных чиновников.



На мой взгляд, небольшой, скажем прямо, поворот в сторону исламского мира был совершен по одной очень простой причине – пришло осознание того, что западная элита не собирается включать правящие в России круги в свой состав на приемлемых для них условиях. Да, Москву пустили в Восьмерку, но тут же стали раздаваться голоса, что ее нужно наказать, проучить, выгнать.



Это свидетельствует о том, что Россия не видится в качестве равноправного партнера. С исторической перспективы такой исход нашего увлечения Западом был очевиден. Никогда Россия не воспринималась там как своя.



Российские власти в целом осознали это. Но смириться с таким положением не захотели, т.к. подобное положение несло им лично самые неприятные последствия. Никакой «своей» политики у них могло и не остаться.



Это и прело их к поиску новых партнеров, что естественно. Россия стала делать шаги в сторону Китая, Индии и исламского мира. Таким образом, как ни парадоксально, Запад сам своей политикой вынуждает Москву поворачиваться к мусульманским странам.



Между тем, инерция сохраняется. Развивая отношения с исламским миром, Москва постоянно оглядывается: а что по этому поводу думает Запад?. И если последний даст серьезные намеки на то, что мы, мол, готовы вас принять на более-менее приемлемых условиях, то, я не исключаю, того, что произойдет сворачивание проекта сближения с исламским миром.



Но постольку-поскольку этого не происходит, и, по-моему мнению не произойдет, т.к. места для российской бюрократии в западном истеблишменте нет по определению, Москва будет и дальше искать себе партнеров в исламском мире и в других регионах планеты. Тут для России открываются огромные перспективы. Мы можем стать не только равноценным партнером, но лидером всего незападного мира, может быть только за исключением Китая. Для этого нужна умная последовательная политика.



Пока серьезную проблему создает игнорирование исламского фактора внутри страны. Да, для связей с мусульманским миром создаются различные полугосударственные фонды, структуры. Российские мусульмане все это, конечно, приветствуют, но, смотрят на происходящее, к сожалению, со стороны. Реальное их участие в реализации проекта сближения с исламским миром весьма и весьма ограничено. Даже на уровне «мусульманского духовенства» связи крайне слабы.



Как улучшить положение? Прежде всего, необходимо развивать стратегическое мышление. Нужен центр формирования стратегии. Большинство наших лидеров, бизнесменов, различных религиозных деятелей не задумываются не только о долгосрочной, но и о среднесрочной перспективе.



Возможно, российские власти и хотели бы повысить качественный уровень отношений с исламским миром, но, смотря на слабость российских мусульман, оставляют это на потом. Как рассказал Ш. Султанов, один из бизнесменов, которому Президент поручил заниматься развитием отношений с исламским миром, просто завел эту затею в тупик.



Что касается самих мусульманских стран, то тут также не все гладко. Там в основном уделяют внимание торговле оружием. Но, как известно, экономики и технологическое развитие большинства государств исламского мира оставляет желать лучшего. Поэтому самое широкое сотрудничество с РФ, особенно с нашими учеными, только пошло бы им на пользу. К сожалению, пока они не думают об этом, и специалисты из нашей страны в основном едут работать не на мусульманский Восток.



В общем, ощущается какая-то непоследовательность в российско-исламских отношениях. Москва, пойдя на это, как я говорил под воздействием Запада, то активизирует связи, то сворачивает их.



Хорошо это видно на примере отношений с Ираном. Я имею в виду строительство АЭС в Бушере, которое длится уже много лет. Нам говорят, вот-вот она должна открыться, потом все опять откладывается. Иранцы начинают обвинять в чем-то Москву, та все отрицает. Естественно, дело не в неплатежах Ирана, которых, скорее всего, и нет, а играют свою роль более серьезные глубинные факторы.



Мухамед Саляхетдинов. Изначально начертанная Путиным в Малайзии политика медленно, но реализуется.





Историческое выступление Путина в Малайзии дало старт серьезной дискуссии вокруг отношений России с исламским миром, хотя разговоры об этом велись и ранее на самых разных уровнях. В силу многих обстоятельств – от внешних причин до проблем мусульманского сообщества России и исламского мира в целом – эта инициатива Президента несколько пробуксовывает. Процесс затягивается и, скажем прямо, идет очень сложно.



Путин сегодня пытается вернуть России достойное место на мировой арене. Ситуация в экономике несколько стабилизировалась, во власть пришло больше прагматиков и профессионалов. На мой взгляд, проект сближения с исламским миром есть результат этих процессов. Путин, я считаю, рассматривает его как стратегический. Он понимает, что Запад смотрит на российские просторы и мусульманский мир как на потенциальную свою добычу.



В исламском мире, включая его российскую часть, также все больше осознают необходимость такого сближения. Но слабость российского мусульманского сообщества, в том числе «духовенства», которое выполняет больше бутафорскую роль, не дает достаточного и крайне необходимого сегодня импульса для развития обсуждаемого здесь проекта.



Я приведу конкретный пример «бутафорства», чтобы было понятно. Недавно в Вене состоялась крупная международная конференция по развитию отношений между мусульманами Европы. Туда были приглашены представители нашего «мусульманского духовенства». По их возвращении я спросил одного из муфтиев об итогах мероприятия. На что получил ответ, что там все говори по-немецки и по-арабски. Они ничего не поняли, а кто-то умудрялся на заседаниях спать. Единственное, что под конец конференции успели хоть Вену посмотреть. Этим и остались довольны. Вот и делайте выводы.



Поэтому нужны эффективные креативные структуры с достойными кадрами, которые могут взять на себя инициативу. И пока этого не произойдет, мы будем продолжать свое жалкое существование. И не сможем внести свой достойный вклад в российско-исламские отношения. А пока многие наши российские единоверцы не способны достойно довести до лиц, принимающих решение, как в Москве, так и в регионах, базовые основы самого Ислама. Хотя в последнее время наметился определенный прогресс в этоим направлении, одним из показатилей этого является то, что мы сидим здесь и разбираем эту проблему.



В общем же, хочу отметить, что динамика процесса сближения России и исламского мира достаточно положительная, несмотря на все проблемы. Ситуация медленно, но с каждым годом улучшается, проблемы потихоньку преодолеваются. Утихает истерия вокруг темы т.н. «исламского терроризма». Мы видим больше здорового прагматизма. Одно то, что лидеры ХАМАС дважды посещали Москву, много стоит.



Изначально начертанная Путиным в Малайзии линия реализуется. Все больше наших политиков и ответственных лиц осознает актуальность этой темы. В целом, я со сдержанным оптимизмом смотрю на перспективы сближения с мусульманским миром.



Сергей Джаннат Маркус. От конъюнктуры к общей эсхатологии.



Я хотел бы продолжить мысли, высказанные Ш. Султановым и М. Саляхетдиновым. Как сказал первый, в Росси до сих пор нет субъекта партнерских отношений с исламским миром, иначе говоря, нет полноценной уммы. Брат Мухаммед более образно это назвал «бутафорством».



Я, развивая такую театральную символику, назвал бы Россию «потемкинской деревней», которая торгует оружием. Это характеристика наших отношений с исламским миром.



Говоря несколько ироническим тоном и подчеркивая, что президент Путин – это «режиссер без труппы», который выступает перед международным исламским сообществом не имея тыла, я ни коим образом не хочу упрекать самого Владимира Владимировича. Этот человек впервые в истории нашей страны «прорубил окно», только не в Европу, как Петр I, а на мусульманский Восток. И его речь с последующим вступлением России в ОИК в качестве наблюдателя – это величайшие события.



Я убежден, подтолкнуло нас к этому не давление Запада, о чем говорил брат Марат, а общая логика глобализации. Все, что мы сегодня обсуждаем, – это побочные следствия глобализации. Нам никуда от этого не деться. Потоки миграций, интеграции экономик, научно-технический обмен – уже де-факто объединили мир. России в такой ситуации в какой-то степени деваться некуда – надо «прорубать окно» не только в исламский мир, но и, что, кстати, наше руководство делает, в Китай, в Индию, в Юго-восточную Азию, затем в Африку, с которой только-только мы начинаем работать, и, наконец, в растущий пассионарный регион Латинской Америки во главе с Уго Чавесом.



Поэтому прежде, чем ответить на вопрос круглого стола, надо оговориться, что Россия, вообще-то, не обязана с одним только исламским миром дружить. Логика глобализации диктует нам открыть все двери, но не двери воровства, не двери для того, чтобы у нас что-то отняли и не двери для лоббирования нашими олигархами своих эгоистических интересов.



О чем сегодня интересно говорил Ш. Султанов, и это очень правильно. Оказывается один из олигархов, миллиардер, совершенно не имея государственного мышления, пользуется дипломатическими наработками Кремля для того, чтобы делать свой бизнес. Это коррупция высочайшего уровня, его ни одна прокуратура за руку не схватит, но мы как общественность должны такого рода вещи сразу фиксировать.



Итак, что значит «бутафорство» нашей сегодняшней уммы? Я думаю, ее суть в том, что, несмотря на 15 лет свободы, в России пока не появилось базовых исламских институтов.



Основное – это вакф, а также система взимания и распределения закята. Поэтому мусульмане вынуждены постоянно ходить с протянутой рукой. Просили денег у арабов, у турок, у кого-то еще. Часть средств некоторые лидеры клали себе в карман. Такого рода вещи имели место в ельцинское время, когда царила чудовищная коррупция. Но до сих пор данное явление окончательно не изжито.



Кремль сегодня решил, что надо обрубить зарубежное финансирование, а учиться самим поддерживать развитие Ислама в стране. В этой связи позвольте, не называя имен, передать разговор с одним из руководителей недавно созданного государственного фонда поддержи мусульманской культуры, науки и образования. Я был просто потрясен, когда услышал, что деньги, которые равномерно распределяются по нашим т.н. «муфтиятам» в 95% разворовываются.



Т.е. даются, скажем, человеку 100 тыс. долларов на проведение какой-то конференции. В результате ни конференции, ни книг, ни отчетности. Дается та же сумма в другой регион для выплат студенческих стипендий – аналогичная история.



Я не буду сейчас говорить о позитивных точках, которые, безусловно, тоже в России есть. Иначе вся государственная деятельность была бы завуалированной формой трехэтажного коррумпированного махинирования. Но факт остается фактом – за 15 мы, мусульмане, не создали реальной эффективной структуры реализации своих интересов.



Поэтому здесь сегодня в контексте сближения с исламским миром я считаю, в первую очередь, необходимым обсуждать не политику Кремля, а то, что мы, условно говоря, «труппа», не можем играть в театре «режиссера» Путина. Не зря Султанов отметил, что на неоднократно исходившие из Кремля мэсседжи не было ответа.



Нет вакфа, нет самофинансирования, получается нет должного достоинства у мусульман, которые сами себя кормят и сами для себя организуют все необходимо, начиная от школ и детских садов и заканчивая телевидением. То же самое Интернет-телевидение, благодаря которому мы имеем возможность сегодня обсуждать свои проблемы, появилось только недавно. Сколько у нас издательств, сколько школ? Рафик Мухаметшин, ректор Российского исламского университета, заявляет, что за 15 лет огромное исламское сообщество страны не дало ни одного достойного учебника для преподавания в религиозных вузах.



А ведь, реши эту проблему, мы могли бы выдвинуть идею развития отношений с исламским миром по академической линии. Раньше, с петровских времен, мы приглашали работать у нас западных профессоров, почему бы не возродить этот проект, но уже по отношению к мусульманским странам. Давайте, например, пригласим постоянно работающих профессоров из Малайзии.



Следующее. Почему у «режиссера» Путина нет хорошей «труппы»? Я думаю, отчасти это связано и с отсутствием в стране Министерства по делам религий. Почему его нет? Кто лоббирует то, чтобы государство и дальше структурно прозрачно не работало с конфессиями?



Я вынужден здесь назвать священника Владимира Вегелянского, который является спич-райтером и основным спикером Московской патриархии РПЦ. На протяжении только этого года он неоднократно в прессе заявлял, что никакого возврата к комитету или министерству по делам религий быть не должно. Это же лоббируют те структуры, которые де-факто уже залезли в государственный карман и получают бюджетное финансирование своих программ, к примеру, как Центр иудаики РГГУ, который полностью находится на госфинансировании. Давайте об этом не забывать, когда мы спорим по проблеме клерикализации с нашими православными оппонентами.



Пока нет министерства по делам религии вся сфера конфессиональной экономики будет теневой, непрозрачной и достаточно коррумпированной.



Поэтому, извините, кого Путину брать с собой в мусульманские страны? Я хочу напомнить, с кем он прибыл в 2003 г. в Малайзию. Сопровождающими людьми, которые представили перед прессой, были Муртаза Рахимов, президент Башкирии, Ахмад Кадыров, тогдашний глава Чечни, и спич-райтер Путина Джохан Полыева.



Но мы то хорошо знаем, каково положение Ислама в Башкирии. Там столько проблем и болезней, что представить себе эту республику как лицо Ислама в России – просто абсурдно.



Чечня – регион только-только выходит из кровавого конфликта. Слава Аллаху она поднимается, но также пока не может быть лицом Ислам в России.



Что касается Полыевой, то она прекрасный специалист, блестящий концептуалист, но как представитель мусульман она не может рассматриваться.



Спрашивается, а где люди, облаченные у нас полномочиями, титулами, духовными званиями, связанные с муфтиятами, многочисленными ДУМами и т.д.



Я также специально интересовался, кто из представителей «мусульманского духовенства» был в «свите» Путина во время визита в Саудовскую Аравию прошлой зимой. Оказалось, только наш уважаемый брат, глава ДУМ Поволжья Мукаддас Бибарсов. Но был он там не как муфтий, а в статусе советника одного из представителей торгово-Промышленной палаты России. Это третий-четвертый эшелон.



Почему так происходит? Дело не только в том, что Кремль не хочет, ему элементарно не с кем работать.



Чтобы мои слова не показались кому-то обидными по отношению к нам, к мусульманам, я хочу указать на исторические корни нынешнего кризиса.



С Исламом у татар и башкир борьба не на жизнь, а на смерть, в нашей стране велась на протяжении 500 лет. Начиная с покорения Казани, шел геноцид татарского народа, уничтожение татарской мусульманской элиты. Поэтому думать, что за 10-15 лет она возродиться, просто абсурдно. Если говорить о Кавказе. Там аналогичная ситуация на протяжении 200 лет.



В общем, я думаю, государству прежде, чем выходить на международное мусульманское пространство, что мы уже де-факто сделали, надо помочь выстроить умму внутри страны, поспособствовать возрождению Ислама в России. Необходимо создать министерство по делам религий; должны быть запущена специальная программа по воссозданию и инвентаризированию системы вакфов и закята, это в равной степени в интересах мусульман и государства, необходимые документы есть; наконец, следует выработать некую форму исторического примирения, покаяния за события в Поволжье 500-летней давности, на Кавказе – 200-летней.



В связи с последним надо, кстати, дать пример Президента. Выступая в Казани на 1000-летии города, он говорил в течении 5 минут на татарском языке. Никогда раньше глава российского государства не делал этого, не говорил ни слова по-татарски публично.



Но в то же время Патриарх, открывая православный собор в казанском Кремле, ни слова не сказал о той боли, на которой он стоит. Я считаю это пример того, как Президент уже начал работать в данном направлении, а Церковь не слышит этой проблематики.



Также должна быть выработана форма некой внутренней контрибуции конфессиям. Я имею в виду то, что уже происходит в отношении РПЦ. Бюджетные средства тратятся на храмы, монастыри, церковные учебные заведения. Дошло до того, что некоторые губернаторы совершенно незаконно вынуждают даже мусульманских бизнесменов жертвовать на православные проекты.



Государству, действительно, следует помочь восстановить то, что оно разрушило. Но делаться это должно равномерно, прозрачно, в отношении всех религий, не только Ислама, конечно.



Темой круглого стола мы поставлены в некоторую оппозицию – сближение России и исламского мира: стратегическое партнерство или конъюнктура? Я думаю, одно другое не исключает. С небольшого ручейка начинается река. Неважно, с чего начать, важно, что на выходе.



В этой связи я бы предложил такой тезис: от конъюнктуры, связанной с продажей оружия мусульманам, к общей эсхатологии. Идет процесс христианского возрождения, со временем в России сформируется сильное грамотное Православие. И мы должны объяснить нашим братьям из Церкви, православным согражданам, что у нас общая эсхатология и много других положений вероучения.



Могу пояснить более конкретно. Надо использовать всем нам знакомые вещи, но лежащие в разных плоскостях. Все знают, что русская культура базируется на документе, который называется «Русская правда». И все знают, что в другой Книге много написано про «’адль» (божественная справедливость) – это один из важнейших социальных принципов Ислама. Мне кажется, адль и «Русская правда» во многом пересекаются. Так давайте вести диалог, давайте друг другу объясним, что у нас общего и различного.



Если мы найдем эту общность, то, уверенно ступая, пойдем к арабам, к индийцам, к китайцам и др. В Коране сказано: «Я создал вас народами и племенами, чтобы вы познавали другу друга». Эту идею, вместе с «Русской правдой» и другими основополагающими текстами российской цивилизации, а также грамотный межконфессиональный диалог, и можно положить в основу нашей политики, в основу стратегического партнерства с исламским миром.



Руслан Курбанов. Крайне необходим диалог с исламским миром не только во вне, но и внутри страны.





Я считаю в связи с обсуждаемой темой необходимым затронуть вопросы социальной активности, гражданской инициативы мусульман России. Пассионарность исламского мира нарастает сегодня быстрыми темпами. Мусульманские организации все больше заполняют публичное пространство, на Западе, как кому-то не покажется это парадоксальным, созданы очень крупные и серьезные структуры, в том числе по ведению диалога с мусульманским миром. Но, к сожалению, о нашей стране этого ничего не скажешь.



Почему? В России гражданского самосознания нет не только у мусульман, но у подавляющего большинства населения государства в целом. Реальной социальной активности у нас не видно.



Этому есть целый ряд объяснений. Я не буду в них сейчас вдаваться, констатирую только, что гражданской нации у нас не сложилось. На мусульманах эта проблема отражается особенно больно.



К тому же, российское общество, власти, мусульмане нашей страны продолжают жить старыми стереотипами. Сегодня мусульмане Поволжья больше озабочены сохранением своей этноконфесиональной идентичности, на Кавказе, приходя в Ислам, человек все чаще вспоминает о той исторической обиде, которая до сих пор не зарубцевалась (я говорю о многолетнем противостоянии кавказцев и российского государства). Такие настроения ощущает власть, общество, другие конфессии, и тоже начинают руководствоваться в отношениях с мусульманами вещами давно уже минувших дней. Это не позволяет выстроить нормальные рабочие отношения внутри страны и серьезно бьет по стратегическим отношениям Москвы с исламским миром.



Множество существующих проблем можно было бы снять при развитии исламской гражданской активности, общественной самоорганизации. В первую очередь, я имею в виду социальную напряженность, которая возникает из-за расслоения общества, обнищание целый социальных групп.



Как? Дело в том, что последователям Ислама предписано развивать социальную взаимопомощь, помогать братьям по вере. Здесь структуры мусульманского гражданского общества могли бы взять на себя огромный груз проблем – издержек переходного периода.



Но, к сожалению, таких структур в России нет. Где-то мы видим зачатки данного явления, но они еще не доросли до реальной социальной системы.



Что могла бы взять на себя еще мусульманская социальная инициатива? Это продвижение в массы новой российской исламской идентичности. Понятно, что мы не можем жить реалиями XVIII-XIX вв., когда, например, кавказцы позиционировали себя по отношению к российскому государству исключительно как обреки, непокорные воины, борцы сопротивления, а татары противостояли христианизации и русификации.



На наших глазах в Европе рождается новая мусульманская европейская идентичность. Этот же процесс должен идти и у нас. Но пока, к сожалению, в России он тормозит.



Мусульманская гражданская инициатива могла бы быть полезна государству и обществу и в решении некоторых политических проблем, а также в позиционировании России в исламском мире, помочь в налаживании диалога с ним. Как отметил Дж. Маркус, нашему Президенту, когда он едет в мусульманские страны, просто не кого с собой взять, не на кого опереться.



Гаджи Махачев, Надир Хачилаев, Рамзан Кадыров и др., которые часто сопровождали высоких чиновников в поездках на мусульманский Восток, реально не представляют российское мусульманское сообщество. Тех, кто мог бы взять на себя функции взаимодействия с международными и региональными исламскими структурами, у нас практически нет. Это нам еще предстоит выстраивать.



Это все уже не говоря об экологических проблемах, решение которых на Кавказе, в Поволжье, могли бы частично взять на себя мусульманские общественные организации. Огромную важность представляет патриотическое воспитание молодежи. Это огромный спектр инициатив – от, скаутских исламских организаций, которых пока у нас нет, до молодежных, общественных и военно-патриотических структур.



Была инициатива создать скаутское мусульманское движение на Кавказе, но из-за того, что мы оказались не готовы взять на себя ответственную задачу воспитания детей, дальше разговоров дело не пошло. Не встретила инициатива понимание и со стороны местных чиновников.



Нет у нас аналога тех кавказских полков, которые существовали в царской армии и затмевали своими подвигами русские полки, а ведь они были бы полезны не только в плане военно-патриотического воспитания. Некое подобие этого, правда, недавно появилось. Я имею в виду отправку чеченского батальона в Ливан. Но пока непонятно, пойдет ли дело дальше.



Далее надо отметить тот очень важный момент, что культивирование социальной активности российских мусульман позволила бы сбить проблемы радикализации. Очевидно, что никто, кроме самих последователей Ислама, этот вопрос не решит.



Но, к сожалению, у нас государство пока боится проявлений чрезмерной, как ей кажется, социальной активности мусульман, да и вообще со стороны всех остальных граждан. Если в Европе огромную часть социальных, экономических, экологических, культурных проблем берет на себя гражданское общество, сетевые структуры социальной самоорганизации, в России власти настолько боятся поделиться даже частью полномочий с гражданским обществом, что говорить о полноценном взаимодействии просто не приходится.



На Кавказе, где растет самосознание молодых мусульман и есть серьезное желание с

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика