16 апреля Владимир Путин посетит с официальным визитом Ливию по приглашению Муамара Каддафи. Нынешнюю Ливию предпочитают сравнивать с Россией 90-х годов, когда в нашей стране происходили реформы после падения советского строя. В интервью ИА IslamNews арабист и научный сотрудник МГИМО Юрий Зинин рассказывает об Арабской Джамахирии времен "власти народных масс" и о современной африканской стране, куда устремляется бизнес со всего мира.
- О визите Путина в Ливию говорили полгода назад. Почему эта поездка происходит именно сейчас?
- Я думаю, решались технические проблемы, проблемы долговых обязательств Ливии перед Россией. В Ливии в последний раз я был в прошлом и позапрошлом годах. В ходе первого визита – с группой наших бизнесменов, в прошлом году – с журналистами. Общался с нашими дипломатами. Но финансовый вопрос был закрытый всегда. Видимо, время решило эту проблему, и ливийцы нашли выход вместе с нашими руководителями.
- Что означает для России этот визит?
- На мой взгляд, это очень важный визит. Его долго ждали. В свое время Ливия была крупнейшим нашим партнером, очень выгодным. В советский период развивалось не только военное сотрудничество, но и в областях разведки нефти, строительства коммуникаций. Потом возникло торговое эмбарго по отношению к Ливии, Россия к санкциям присоединилась. После снятия эмбарго надо было быстрее возвращаться в страну. Когда я был в последний раз в Ливии, я поразился огромному количеству предпринимателей со всего мира. Все рвались заключать контракт, потому что Ливия – платежеспособная страна. Она вышла на орбиту модернизации, очень много запущено проектов, начиная от воздушного транспорта, морского хозяйства. Идут определенные реформы, происходит влияние новой системы демократии. Наши предприниматели тоже были, но поддержки своего государства в определенной степени не чувствовали. Это происходило из-за нерешенности проблемы долгов.
- Реформы происходят благодаря самому Каддафи или все-таки его сыну – Сейфуль-Исламу?
- Каддафи все-таки реально смотрит на жизнь. Он понимает, что мир вокруг поменялся, после "холодной войны" нужно принимать другие формы, интегрировать страну, тем более она очень богатая, и перспективы у нее огромные. Так что они потихонечку проходят свой путь развития, "открывают" страну, "открывают" нефтяную промышленность, которая была под государственным управлением. Сейчас они идут на более либеральные меры: впускают капитал в разные отрасли. Но делают это очень осторожно, потому что боятся, чтобы не скупили все по дешевке. Думаю, что какое-то время пройдет, и Ливия изменится. Главное, страна обладает большими богатствами, население очень маленькое – от силы пять миллионов. Они, конечно, боятся обвальной приватизации государства, и что народу ничего не достанется.
- Есть ли там противостояние, борьба группировок?
- Я провел там неделю, когда большую группу журналистов пригласили на празднование годовщины ливийской революции, которая привела к власти Каддафи. Конечно, есть ощущение того, что идет определенная борьба между разными поколениями. Я встречался с молодыми людьми, которые воспринимают эти реформы с большим энтузиазмом, как возможность для предпринимательства. Люди покупают земли, квартиры. Но те, которые долгое время стоят у власти, побаиваются этих реформ, беспокоятся о том, чтобы эти богатства распределялись среди народа. Они проводят интересную кампанию по приватизации, раздаче чеков простым людям.
- Это похоже на наши ваучеры?
- В определенной степени это будет похоже на нашу приватизацию. Но они учитывают наш опыт, чтобы не остаться на бобах, и, наверное, воспользуются чеками в плане обмена на акции госпредприятий. Я думаю, это будет посерьезнее, потому что чеки даже обладают стоимость по 30 тысяч долларов каждый. Ведь в период правления Каддафи все было в руках государства, они дошли даже до того. что торговля была национализирована. Это, наверное, была единственная арабская страна, где пошли на национализацию торговли, что привело к определенным парадоксам, нехватке продуктов, очередям. Сейчас потихоньку они впускают рынок, но под контролем. Боятся, чтобы в этот период не произошел захват определенными госчиновниками этого имущества. Они открыто об этом говорят.
- Насколько управляет процессом Сейфуль-Ислам, который колесит сейчас по миру, презентует Ливию?
- Я с ним не встречался, но у меня такое впечатление, что сильный контроль остается в руках Каддафи. Пока он у власти, наверное, дело на самотек не будет пущено. Сейфуль-Ислама называют преемником, но кто знает: у него не один сын, и дочь есть, тоже активные люди. Но главное у меня ощущение, что прежняя система советов и комитетов, которая управляла страной, вошла в противоречие с современной жизнью. Они потихоньку от нее стараются отходить. А что будет взамен – трудно сказать. Они сами говорят, что у них довольно сильное влияние кланов, племен, и пока власть в руках Каддафи, эти центробежные силы контролируются. А если возникнут реформы, как бы не появились противоречия и столкновения между племенами и кланами. Тем более страна по площади одна из самых больших в Африке. Не будет ли это как в Ираке – тоже вопрос.
- На ваш взгляд, верно ли утверждение, что Каддафи изменился после казни Саддама Хусейна?
- Эта точка зрения имеет право на существование. То, что произошло с Ираком, это большая трагедия для иракского народа. Думаю, что опыт Саддама им учитывается. Ведь он пошел на то, чтобы снять обвинения в создании оружия массового поражения. Понял, что не нужно давать повода для контрмер, и правильно сделал. Ливия закрыла свое атомное досье. Негативный опыт они учли.
- Какое впечатление осталось у вас от общения с лидером ливийской революции?
- В принципе, человек он очень демократичный, который старался быть ближе к народу. Был постоянно в гуще людей, следовал ливийским традициям и обычаям. Принимал гостей в большой бедуинской палатке. Он был автором особой теории третьего пути развития, интересовался социализмом, читал классиков, пытался применить их труды к специфичным условиям племенного строя. Чтобы люди приспособились к современному образу жизни, приобщились к цивилизации, на это потребовались годы, и эти годы пришлись на время правления Каддафи. Я считаю, что он принес много пользы, принял законы, которые стимулировали развитие страны, развили образование, улучшили положение женщины. В рамках прогресса польза была. Нам трудно судить, потому что это была попытка создать уникальную страну, выработать свою теорию с учетом состояния общества. Не нам судить об этом, а ливийцам. Кстати, с Россией были очень развитые отношения, именно когда к власти пришел Каддафи. Наша поддержка была важным фактором для стабилизации в этой стране, и ливийцы до сих пор это помнят. Недаром, когда я общался с ними, они говорили: где Россия, мы хотим развивать отношения. Они хотят, чтобы в этом процессе либерализации Россия нашла свое место. Но все зависит от нашего участия, поскольку экономическое развитие идет на основе подрядных тендеров. Они будут выбирать, и выбор у них есть. Весь мировой бизнес едет в Ливию – американцы, немцы, французы. Здесь нашему бизнесу придется сражаться.
- Все-таки Путин поехал представлять интересы нашего бизнеса?
- Конечно, прежде всего, наши политические отношения. Но никто же не скрывает, что он пробивает дорогу своими решениями и бизнесу, для того, чтобы потом отношение к нашему бизнесу было благоприятным. Это нормальная политика, и этот визит должен быть полезен для нашего взаимодействия в разных областях.
Войти с помощью: