Когда заходит речь о болезненной для многих христиан теме активного перехода русских в Ислам, иные православные граждане любят порой поерничать, что русские мусульмане изменили собственному национальному духу, общему настрою православной веры, культивирующей убиение плоти и страдание. Такие православные – кто с ехидством, а кто с высокопарным пафосом – отмечают, что подобные «деградировавшие» русские ищут в Исламе «легкой и простой» жизни, комфорта и примитивной ясности догматических положений вероучения.
Разумеется, никто не будет спорить с тем, что в повседневном отношении Ислам – это религия легкости, о чем говорится непосредственно в Священном Коране. В мусульманской религии действительно присутствует баланс между материальным и духовным во всем том, что касается сугубо бытовой стороны жизни человека. Скажем, в Исламе нет ханжеского отношения к браку, любви, сексу, разводу, нет табуирования этих тем; много внимания уделяется заботе о чистоте и здоровье тела человека – физическое очищение рассматривается не как препятствие, а как пролог к духовному очищению и возвышению человека.
Однако лукавство либо невежество особо озлобленных православных критиков «русских изменников веры Христовой» в том, что в худшем случае они просто брутально примитивизируют облик Ислама, сводящегося, по их словам, исключительно ли не к формуле «72 гурии в Раю в обмен на 5 намазов». В лучшем же случае они видят и анализируют только ту часть Ислама – действительно простую и легкую – которая является лишь надводной частью айсберга и за которой скрываются более глубокие мистические пласты великой религии аутентичного Единобожия, парадоксальные в своей гармонии и глубине теологические истины и проблемы, несоизмеримые с несуразной богословской мешаниной из иудейской версии монотеизма и конгломерата языческих и гностических веяний, сверстанных на Вселенских соборах и объявленных затем «ортодоксальным христианством» – при том, что ни с научной, ни с религиозной точки зрения не доказано, что все эти догматы и постулаты исходят от Иисуса (мир ему) – если не сказать, что куда больше свидетельств в пользу обратного тезиса.
Но вернемся к русским мусульманам. Вступив в лоно Ислама, они, вопреки домыслам ехидных родственников (по обыкновению бывших комсомольских работников, вдруг «экстренно» вспомнивших, что они ведь теперь православные!), отнюдь не попадают мимолетом под золотой дождь из саудовских грантов и не утопают в роскоши в стиле сладкой, словно белоснежно-сахарные арабские дома с круглыми нишами, жизни шейхов Персидского залива. Русские мусульмане в основной массе своей вовсе не превратились в узколобых начетчиков, тупо следующих букве незамысловатого закона, а в свободное от ненавязчивого поклонения время тешащих себя созерцанием танцев живота в исполнении пышнотелых жен в обрамлении расписных ковров и пурпурных паланкинов. Большинство из них, принимая Религию Таухида, понимали, что все эти «восточные сказки» – не Ислам, а нелепая пародия на него, и всерьез, всем сердцем предали себя Единому Богу – понимая, какими подлинными трудностями, страданиями и лишениями это может обернуться. Впрочем, их воодушевляет пример нашего Пророка (мир ему) и его праведных сподвижников – которых оплевывали, осмеивали, истязали, распинали мекканские язычники под одобрительные кивки курайшитского истеблишмента. Но Пророк (мир ему) и те, кто были с ним, вытерпели годы лишений, переселения в Эфиопию и Медину, голода, кровопролитных сражений, трудности построения первой исламской политической общины, управляемой по Шариату Аллаха. И в итоге Пророк Мухаммад (мир ему) триумфально вернулся в Мекку, повергнув бывших гонителей или поставив их в ситуацию, когда они вынуждены были принять Ислам.
И многие новообратившиеся мусульмане, следуя примеру Посланника Аллаха (мир ему), не ищут в Исламе уютного мещанского счастья – быть может, памятуя в сердце строки одного известного русского поэта: «И наконец увидишь ты, что счастья и не надо было, что сей несбыточной мечты и на полжизни не хватило...» Как уже говорилось в предыдущих статьях на эту тему, русский принимает Ислам, будучи движимым жаждой Служения Единственному, Кто этого Достоин, и желанием иметь Судьбу. А подлинная Судьба – это всегда драма, это всегда противостояние внешнему враждебному окружению и внутренним страстям и страхам.
Непонимание родителей, близких, прежних друзей – это только наиболее банальная, бытовая часть этой Драмы. В некоторых регионах России, к примеру, словосочетание «русский мусульманин» для сотрудников силовых органов уже само по себе звучит как-то «крамольно», и человека заносят в соответствующие списки просто за то, что он принял религию, в которой запрещены воровство, мздоимство, пьянство, азартные игры, лишь потому, что он «выглядит и ведет себя не как все» – то есть не посещает сауны с проститутками, не пьет, носит бороду, бережно относится к укутанной в целомудренные одеяния жене и пять раз в день молится на коврике. На занесении в «списки проскрибированных» сложности, как правило, не заканчиваются. В ряде регионов быть русским мусульманином – значит порой балансировать на острие заточенного меча, каждый день рискуя быть уволенным с работы, столкнуться с серьезными угрозами себе и своей семье, наконец, просто поплатиться свободой и даже жизнью – что бывает не так редко.
Даже в относительно «благополучной» Москве, где мусульманка может смело ходить в хиджабе и не бояться быть безнаказанно пристреленной каким-нибудь лютым исламоненавистником из числа обладателей формы с погонами, новообратившимся приходится нелегко. Редко когда семья безболезненно переносит переход сына или дочери в Ислам; мучительное привыкание обеих сторон к этому новому для семьи факту, периодически выплескивающееся в скандалы, ссоры, слезы, уходы из дома, порой длится годами. Девушка в платке, конечно, может беззаботно болтать с такой же одетой в хиджаб подругой в столичном халяльном кафе, но если она попробует устроиться на работу, то в ряде офисов ей в лучшем случае вежливо и холодно пообещают «перезвонить чуть позже и сообщить о конечном решении», попутно оглядывая ее как не то юродивую, не то инопланетянку, не то умалишенную. Такая вереница «вежливых отказов» может длиться месяцами, хотя наиболее настырные мусульманки все же добиваются своего – ценной череды неудачных попыток, когда их порой морально «размазывали по стенке» нахальные работодатели.
Но и это – внешняя сторона вопроса. Как уже говорилось в предыдущих публикациях о русских в Исламе, русский человек – максималист, ему во всем хочется дойти до самой сути, до основ. Поэтому формальное соблюдение обязательных столпов редко удовлетворяет его в его религиозном поиске – русский либо с головой бросается в исламскую политическую деятельность, будучи алчущим исламской справедливости, которой не наблюдает в окружающем его обществе, либо, к примеру, встает на путь мистика, искренне любящего Бога и готового всем пожертвовать на Его пути. А такая постановка вопроса уже изначально означает мучительный поиск, страдание, внешнюю и внутреннюю драму, духовный надрыв при осознании несовершенства собственного образа жизни, недостатка справедливости в своих действиях, недостаточной преданности Всевышнему и искренности на пути служения Ему. И одновременно это – попытка приблизиться к этому идеалу справедливости, предписываемой Исламом как по отношению к устройству социума, так и в отношении мусульманина к Богу.
Злые языки также часто любят пошипеть, будто русские женщины, «составляющие основной процент обращенных в Ислам русских» (тезис, возможно, и верный, но, с другой стороны, кому известна столь точная статистика?), ищут исключительно роскошной жизни с арабскими шейхами, одаривающими их бриллиантовыми колье, шубами, походами в салоны и на пляж, словом, полирующими их выхоленные на жарком южном солнце тела золотым эликсиром, пронизанным ароматом восточных благовоний. По мнению строгих критиков, ради этой «по-восточному сладкой жизни лишенная духовности меркантильная «новая русская» зубастая стервочка готова напялить на себя черный «мешок с дырками для глаз», под которым она скрывает выхаживаемое тело, увешанное драгоценностями и дорогими фривольными нарядами, не видными из-под глужой паранджи.
Действительно, есть некоторые русские девчушки, которые лишь формально принимают Ислам, желая «выйти замуж за богатого араба». Это дамочки того же разлива, что и «интердевочки» эпохи 80-х, певшие отвязно-вульгарными голосами: «American boy, уеду с тобой, Москва – прощай!» Но таких номинальных по сути «мусульманок» – меньшинство. Есть и по-своему искренние в вере, но ограниченные девочки, в чьих устах фраза «Хочу мужа из Саудовской Аравии и носить никаб» звучит примерно как изъезженная в 90-х мечта всех «продвинутых девчонок» «выйти замуж за нового русского (или даже олигарха) и ездить на мерседесе». Банально, пошло, до скуки тошнотворно. Но причем здесь Ислам и какое он имеет отношение к изначальной примитивности женского типажа, способного клюнуть лишь на гремящие золотые цепи, как кот Борис из рекламы мчится на звуки насыпаемого в миску «Китикета»?
На самом же деле, в противовес этим вульгарным в своей одиозно мещанской сути «восточным сказкам» можно найти куда больше историй настоящей, неподдельной любви между русскими женщинами и арабами – при всем том, что в нее предпочитают не верить даже многие мусульмане, списывая подобные «чувства» на «расчет со стороны русских». Однако какой «расчет» в отношениях любящих друг друга супругов, месяцами не видящих друг друга, тратящих все время и деньги на чаты, переписку, телефонные переговоры, чтобы услышать такой родной голос, звучащий, возможно, из-за двух морей и череды границ? Какой «расчет» в действиях мужественных русских женщин, выходящих замуж за палестинцев и разделяющих вместе с мужьями судьбу их народа – сионистские бомбардировки и обстрелы, сносы домов бульдозерами, расстрелы безоружных детишек, аресты без предъявления обвинения, бессрочное содержание в сырых зловонных камерах, отсутствие элементарных удобств...
Наиболее терпеливых мусульманских влюбленных, разделенных исполинскими расстояниями, Всевышний вознаграждает, и свершается, казалось бы, «невозможное» с точки зрения обывателя – муж с женой, видевшиеся урывками, влачившие одинокое, тоскливое существование в разных странах, наконец живут вместе, под одной крышей – и безмерно счастливы, осознавая, что высшая Милость от Аллаха – их любовь друг к другу и их соединение в дозволенном Всевышним браке.
Арабы, в свою очередь, с большим почтением относятся к русским женщинам, и русская жена считается объектом гордости – невесткой из России хвалится вся родня, друзья завидуют счастливчику, женившемуся на русской. Почему? Вот как это объясняют сами арабы: «Некоторые наши женщины излишне меркантильны и расчетливы. Они и не думают о чувствах, им подавай большой махр, на который ты должен работать, как вол, до 30 лет – и в ответ получаешь холодную и нескончаемо жадную до денег супругу. А русская женщина способна просто искренне и бескорыстно полюбить тебя, не требуя ничего взамен, кроме ответного чувства». И русские жены арабов весьма ценят их трепетное и бережное отношение к супруге, какое было заповедано мусульманам еще Святым Пророком (мир ему).
И действительно, арабские мужчины подмечают в русских женщинах тот великий дар, которым многих из них наделил Всевышний – способность к бескорыстной, всепоглощающей, искренней любви к своему мужчине. Этот дар был описан, осмыслен, воспет почти всеми русскими классиками – начиная от Пушкина с его образом Татьяны в «Евгении Онегине» и заканчивая Толстым с его «Анной Карениной» и «Тихим Доном» Шолохова, где он описывает сильных духом русских казачек, способных на великую любовь, великую страсть и великую жертву во имя любимого человека. Да, эта любовь в силу уродливого устройства общества чаще всего принимала по букве харамные и неприемлемые с точки зрения Шариата формы. Однако Ислам никогда не стремился задавить в человеке здоровые инстинкты и тем более – благородные чувства. И он создает эту платформу, на которой эти естественные потребности и, с другой стороны, высокие устремления человека устремляются, словно тонкие лучи, в одну точку – пик Служения Всевышнему. И обретя в этом высшую гармонию собственного существования, русский становится поистине счастливым – не в мещанском смысле этого слова, а в аутентичном значении слова «счастье» как сопричастности к тому, что одухотворяет человека и делает его бытие осмысленным.
Войти с помощью: