Русско-турецкий кондоминиум

Турецкий план "Кавказской платформы стабильности и сотрудничества", безусловно, импонирует Москве.

Турецкий план "Кавказской платформы стабильности и сотрудничества", безусловно, импонирует Москве.

Теги:

0
18 Февраля 2009г. (22 Сафар)
Газета.ру публикует аналитический материал о феномене Турции и российско-турецких отношениях, основанных на близости и противоречиях. Внутренняя и внешняя политика Турции – это не простые для понимания материи, утверждает автор статьи, старший научный сотрудник Финского института международных отношений Игорь Торбаков. Но все же пытается объяснить мотивы этой политики.

Сами турки, похоже, испытывают некоторое удовлетворение от того, как часто местные реалии ставят в тупик иностранных наблюдателей. В ответ на недоуменный взгляд турок обычно доброжелательно улыбается и радостно произносит: «Добро пожаловать в Турцию», подразумевая, что в его стране возможно еще и не такое.



«Понимаем ли мы Турцию?» – этот прямой вопрос вынес в заголовок своей недавней статьи один из наиболее проницательных комментаторов турецкой внешней политики, американский исследователь Иэн Лессер. Вопрос отнюдь не праздный. В течение уже довольно длительного времени западные аналитики пытаются разобраться, в чем состоит «генеральная линия» внешнеполитической стратегии Анкары. В нескольких ведущих западных изданиях, таких как The Wall Street Journal, The Washington Post, Der Spiegel, появились недавно аналитические комментарии с характерными заголовками: «Остается ли Турция западным союзником?», «Турция отворачивается от Запада» и «Идет ли Турция в новом направлении?».



Центральным аргументом подобных материалов является следующее утверждение: на протяжении многих лет основными двигателями внешней политики Анкары были общие с Западом ценности, включая демократию, членство Турции в таких евроатлантических структурах, как НАТО, и осознание «общности судеб» с Америкой и Европой. Однако с приходом к власти умеренно исламистской Партии справедливости и развития (ПСР) в 2002 году на турецкую внешнюю политику все возрастающее влияние оказывают два новых фактора – религия и деньги.



Два последних зарубежных визита президента Турции Абдуллы Гюля – в начале февраля в Саудовскую Аравию и на минувшей неделе в Россию – казалось, подтверждают тезис западных алармистов о стратегическом повороте Анкары «на Восток».



В 2002 году, т. е. в момент прихода к власти партии Гюля и турецкого премьера Реджепа Эрдогана, Россия была шестым по величине торговым партнером Турции, напоминает комментарий в The Wall Street Journal. С тех пор товарооборот между двумя странами рос стремительными темпами, и в 2008 Москва стала самым крупным торговым партнером Анкары. Параллельно с этим, указывают западные адепты «реализма» в теории международных отношений, Турция оказалась в гигантской энергетической зависимости от России. Действительно, на встрече с Гюлем в Москве его российский коллега Дмитрий Медведев с нескрываемым энтузиазмом подчеркнул тот факт, что за последнее десятилетие товарооброт с Турцией вырос в 35 раз (!).



В подписанной по итогам переговоров Декларации о продвижении к новому этапу отношений РФ и Турции и дальнейшем углублении дружбы и многопланового партнерства специально отмечается, что «энергетическая сфера в турецко-российских отношениях имеет стратегическое значение и обладает потенциалом для дальнейшего развития».



Так все же понимаем ли мы Турцию и те факторы, которые лежат в основе русско-турецкого «многопланового партнерства»?



Было бы слишком большим упрощением полагать, что за изменениями во внешнеполитической стратегии Турции стоят богобоязненность и корыстолюбие «исламских демократов» из правящей ПСР. Сам приход ПСР к власти и неизменно широкая массовая поддержка политики Эрдогана – Гюля являются результатом действия глубинных исторических процессов в общественно-политической жизни Турции: бурного экономического развития в провинциальных центрах Анатолии, появления там новых элит – экономически динамичных и культурно консервативных, постепенной демократизации общества и связанных с ней изменений в национальной идентичности, в частности, повышения роли религиозного чувства. Действие этих факторов только укрепляет и без того достаточно сильные в Турции националистические настроения и представления о «турецкой исключительности» – феномене, который давно и плодотворно исследует выдающийся турецкий историк и социолог Шериф Мардин.



В результате турки менее склонны рассматривать свою страну исключительно сквозь западную (европейскую) призму и обретают большую уверенность в своем нынешнем статусе и большее уважение к своему прошлому. Все это не может не приводить к изменениям в турецкой картине мира и в представлениях о месте Анкары в этой картине. Взаимосвязанными элементами этих изменений являются, с одной стороны, относительное уменьшение значимости «западного измерения» в международной стратегии Анкары (включая отношения с США, «европейскую перспективу» и членство в НАТО), а с другой – заметное усиление связей с Россией.



Два фактора, имеющие непосредственное отношение к истории обеих стран, делают положение Турции и России на международной арене похожим и способствуют нынешнему сближению Москвы и Анкары. Во-первых, и Россия, и Турция являются странами, которые относительно недавно были центрами континентальных империй. Довольно сильный имперский комплекс правящих элит и настороженное отношение соседей в «ближнем зарубежье» (бывших имперских территорий) оставляют Россию и Турцию без близких союзников.



Действительно, исторически и Анкара, и Москва никогда не отличались умением заводить друзей и культивировать доверительные дружеские отношения с соседями.



Однако та же имперская традиция позволяет российским и турецким элитам находить общий язык: и для тех и для других ключевыми понятиями до сих пор являются баланс сил и сфера влияния. Концепция «стратегической глубины», разработанная Ахметом Давутоглу, главным внешнеполитическим советником Эрдогана, делающая особый упор на факторы «исторической и географической глубины», несомненно, близка и кремлевским стратегам. По сути, Кавказская платформа стабильности и сотрудничества, продвигаемая турками, – это предложение Москве разграничить сферы интересов на Кавказе и установить некий русско-турецкий политический кондоминиум в регионе, стабильность в котором будет обеспечиваться, прежде всего, усилиями двух крупнейших региональных держав. Этот центральный элемент турецкого плана, безусловно, импонирует Москве.



Как заметил российский президент, со всеми проблемами безопасности на Кавказе Россия и Турция могут справиться «самостоятельно, без участия внерегиональных держав».



Вторым фактором, влияющим на международные позиции Турции и России, является сугубый «модернизм» обеих стран – в том смысле, как определяет это понятие европейский дипломат и теоретик международных отношений Роберт Купер. Государственная идеология и Турции, и России базируется на принципах централизма и национализма. В отличие от «постмодернистских» стран – членов Европейского союза, свободно делегирующих полномочия по вертикальной оси (вниз – регионам внутри страны и вверх – наднациональным структурам в Брюсселе), Анкара и Москва ревниво охраняют прерогативы «центра» и настороженно относятся к передаче власти либо автономным областям, либо международным институтам. Этот «модернизм», заключающийся в отстаивании национального суверенитета, создает серьезные препятствия для «евроинтеграции» обеих стран, но опять-таки помогает турецким и российским элитам находить точки соприкосновения.



Однако необходимо понимать, что вызванные как изменениями внутри турецкого общества, так и модификацией стратегической «окружающей среды» подвижки в международной «повестке дня» Анкары – относительное ослабление «евроатлантического вектора» и относительное усиление «российского вектора» – это всего лишь коррекция внешнеполитического курса, а не тотальная смена геополитической парадигмы. Турция не отворачивается от Запада, а лишь ребалансирует отношения с ним.



Что же касается российско-турецких отношений, то «многоплановое партнерство» носит ярко выраженный диалектический характер. При всем их прагматизме отношения, построенные на балансе сил и разграничении сфер интересов, по определению противоречивы: как справедливо отметил в недавней статье Гекхан Бачык, исследователь из стамбульского университета Фатих, такие отношения предполагают не только сотрудничество, но и соперничество, а то и острую «борьбу за сферу влияния».



Газета.ру

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика