Неафишируемый "исламский фактор" в стратегии национальной безопасности США

"Стратегический" фон

Портал america.gov, подготовкой материалов для которого занимается Бюро международных информационных программ Госдепа США, опубликовал 1 июня Обзор доклада о стратегии национальной безопасности 2010 года. Непосредственно документ увидел свет 27 мая с.г., оказавшись в центре внимания ведущих мировых информагентств. Однако, какой-то конкретики предоставлено не было, и до планетарного сообщества доводилась разрозненная информация. Появление обзора на официальном сайте позволяет, хотя бы в общих чертах, рассмотреть отдельные положения Стратегии.



В целом, многие обозреватели красной строкой документа посчитали фиксацию понимания невозможности ни для одной мировой страны ("какой бы сильной она ни была") противостояния "глобальным вызовам в одиночку". В свете чего Вашингтон должен выработать результативные подходы в сотрудничестве с другими государствами. Именно данный нюанс воспринимается рядом аналитиков в качестве признания США обязательности действий в глобальных случаях в соавторстве с другими мировыми центрами.



Безусловно, внешне подход к общемировой проблематике со стороны США явно изменился. Например, “Стратегия национальной безопасности США” 2002 г. фиксировала актуальность перенесения военных действий на территорию противника. В целях устранения угрозы до его мобилизации. В связи с чем Вашингтон оставлял за собой право "наносить превентивные удары и вести предупредительные войны”. В 2003 г. тогдашний глава Белого дома Джордж Буш издал директиву “Быстрый глобальный удар”, допускающую подготовку вооруженных сил США к нанесению по любому государству мощного удара с воздуха, моря, космоса и наземных баз в течение 4-6 часов. В 2005 г. Стратегия нацбезопасности дополнилась формулировкой об обеспечении для США безопасного доступа к ключевым районам мира, стратегическим коммуникациям и глобальным ресурсам. В том же году популярнейшими терминами стали "исламский фашизм" и "воинствующий джихадизм".



Однако, уже в 2006 г. появился как бы промежуточный (к "мирному") вариант документа. А нынешний вызвал довольно «аккуратное» восприятие Москвы. Так, в комментарии Департамента информации и печати МИД России приветствуется декларирование приверженности "принципам многостороннего сотрудничества, многовекторной дипломатии".



Отмечается конструктивный настрой на выстраивание стабильных и многогранных отношений с Россией на основе уважения взаимных интересов. Хотя ряд обращений к Кремлю посредством документа названы "диссонансом", привнесенным "из прежних времен". Вследствие чего резюмировалась важность двигаться вперед "по пути качественной трансформации наших отношений". Лишь в зависимости от "последовательного характера наших действий", доверия и "действительного соблюдения принципов равноправия" благие намерения "на деле, а не на словах обращаются в благие дела".



Данная реакция, в общем-то, не беспочвенна. Ведь некоторые "стратегические" детали читаются как бы между строк. Скажем, документ конкретизирует актуальность укрепления источников "мощи и влияния" США, подтверждая неизменность роли и значимости страны в общемировом масштабе. Проявление чего – в ориентированности стратегии нацбезопасности на "подтверждение лидерства Америки". Пусть и в условиях формировании способного "противостоять вызовам нашего времени" международного порядка, но с важнейшим уточнением о приверженности США к отстаиванию через международную систему "наших интересов". Посредством предусмотрения "определенных прав и обязанностей" всех стран.



Говоря другими словами, "общемировой порядок" на перспективу является как бы голосом поддержки внешнеполитических устремлений государства. В особенности на фоне преподнесения глобализации как результата "американского лидерства и изобретательности американского народа", а "уникальное положение" должно помочь США "реализовать ее перспективу".

В свете чего очерчивается круг проблем, являющихся стержнем для объединения усилий всех мировых держав на продвигаемой платформе. Это – продекларированная ядерная опасность; усиление "неравенства и экономическая нестабильность"; ущерб окружающей среде, "продовольственная незащищенность" и др. Первым же в ряду вызовов поставлен факт смены "войны из-за идеологии" войнами на почве "религиозной, этнической и клановой принадлежности". Где, безусловно, главенствует конфессиональный фактор. Т.к. в русле подчеркивания гарантий со стороны США обеспечения глобальной безопасности ("обязательствами перед союзниками, партнерами") констатируется нацеленность "на разгром “Аль-Каиды” и ее филиалов в Афганистане, Пакистане, по всему миру", а также решимостью предотвращать распространение "самого опасного в мире оружия". Ничего неожиданного в этом нет, т.к. данная линия четко выдерживается в соответствие с озвученным американским президентом Бараком Обамой почти год назад в его знаменитом каирском обращении к мусульманам.



Грядет реализация?

Таким образом, как представляется, важнейшим вектором мировой политики вновь высвечивается ракурс религии, а, с учетом наличия в списке Афганистана, Пакистана и Ирана, речь идет об очередном витке вокруг "исламского фактора". Хочет кто признавать это или нет.



Конечно, можно согласиться, что не исключается налаживание взаимодействия "с враждебными странами". Но...с проверкой их намерения и оценкой конкретных шагов правительств по смене курса. Поэтому "страны, нарушающие правила" (но кем утвержденные и чьей печатью заверенные?), "должны быть готовы понести последствия". Ну чем не индульгенция на военные действия под предлогом нарушения проштрафившимися обязательств по "нераспространению" или "в области прав человека"?

С другой стороны, звучащая в документе угроза "выводить из строя, демонтировать и уничтожать “Аль-Каиду” и ее филиалы в рамках всеобъемлющей стратегии", лишающей их убежища (при параллельном обеспечении внутренней безопасности в США) фактически позволяет проводить наступательные действия в любом регионе мира. С предварительным озвучиванием «оперативного сигнала» о наличии там филиала нестареющей виртуал-структуры. Так не станет ли данный "филиальный" почерк добром на вход в любое независимое государство? Сие сомнение – далеко не безосновательно, хотя текст Стратегии и констатирует отвергание США ложного выбора "между узким отстаиванием наших интересов и бесконечной кампанией по навязыванию наших ценностей".



Таким образом, как представляется в свете вышеизложенного, не за горами – дальнейшее обострение мировой ситуации, прежде всего, в ближне – и средневосточном направлении, а также пакистано-афганском векторе. Т.е. налицо – очередной этап реанимации "исламского фактора". Косвенным (если не прямым) подтверждением этого является прозвучавшее в день опубликования Стратегии "умиротворительное" заявление помощника американского президента по вопросам внутренней безопасности и борьбы с терроризмом Джона Бреннана, подчеркнувшего, что США "никогда не вели и не будут вести" антиисламскую войну. Таковая проводится против "Аль-Каиды" и ее террористических элементов". В этом же ряду – появление совместной декларации Евросоюза (на уровне глав министерств внутренних дел стран ЕС) и США, заверившей в уважении этих сторон к Исламу и религиозным различиям.



Естественно, в основе происходящего – переживаемый ныне этап борьбы за передел мира (сфер влияния), на что автор обращал внимание некоторое время назад. Даже минимальный анализ стратегии нацбезопасности США ознозначно поддверждает актуальность этого тезиса. Правда, в контексте излагаемого вполне возможен контр-вопрос – каким образом планируется осуществление очерченных задач? Но разве в Стратегии спонтанно несколько раз вспоминается период после Второй мировой войны, когда США "взяли на себя ведущую роль в создании новой международной архитектуры по поддержанию мира и укреплению процветания"? Здесь не конкретизируется – идет речь о НАТО, плане Маршалла или чем-то ином. Но, в любом случае, нельзя не отметить, что тогда началось разделение общемирового пространства на блоки (военно-политические и экономические). Сегодняшний же призыв авторов Стратегии "трезво осознать сильные стороны и недостатки международных институтов", созданных для "противодействия вызовам прежних лет" не исключает возникновения новой «блочной системы». Даже несмотря на все околоперезагрузочные тенденции.



Теймур Атаев, политолог

Азербайджан