Перекрытие Ленинградского проспекта спартаковскими фанатами хочется назвать самым возмутительным событием месяца, ну или если не обобщать – хорошо, лично меня крайне возмущает перекрытие Ленинградского проспекта спартаковскими фанатами. При этом важно уточнить, что именно возмущает. Сам факт перекрытия – нет, даже напротив, протестные акции вызывают уважение и восхищение, прямо пропорциональное их массовости и радикальности. Националистические лозунги? Тоже ничего чудовищного – статья 282 и прочий государственный антиэкстремизм во многом сами провоцируют рост экстремизма внизу; если бы в парламенте заседала умеренная националистическая партия, «России для русских» на улице было бы по крайней мере меньше. Так что и «Россия для русских» – не повод считать спартаковское шествие чем-то запредельным и недопустимым.
Может быть, все дело в людях? Футбольные фанаты – публика специфическая (кстати, говоря, что нападавший на меня был похож на футбольного фаната, я ровно это и имел в виду – физически крепкий неприятный тип славянской внешности, ничего больше), и когда они тысячами ходят по городу, перекрывая дороги, – это, конечно, неприятно. Но это тоже не аргумент; даже на Триумфальной 31-го числа неприятных людей на порядок больше, чем тех, кого хочется приветствовать доброй улыбкой. У нас, строго говоря, почти вся страна состоит из неприятных людей, так что какими бы неприятными ни были спартаковские фанаты на Ленинградке, их акция возмутительна совсем не поэтому.
На самом деле перекрытие Ленинградского проспекта фанатами «Спартака» делает возмутительным, омерзительным и чудовищным прежде всего реакция властей.
ОМОН, который, прибыв на место, уговаривал фанатов разойтись, – именно уговаривал, без дубинок и автозаков. Потом официальные лица жонглировали определениями «несанкционированное шествие», «акция» и т. п. «Мягко», «мягче», «мягко, как только возможно» и на следующей странице – «еще мягче», вот так реагировала власть на, очевидно, самую масштабную протестную акцию последних лет. Лидерам и членам фанатских группировок не стоит прятаться по явочным квартирам и заграницам, не стоит бояться ночных стуков в дверь и облав – вообще ничего не стоит бояться. Но и мягкость властей сама по себе, сферическая в вакууме, совсем не возмущала бы, если бы не было эпизодов, напрашивающихся на сравнение с аттракционом небывалого гуманизма на Ленинградке. Здесь стоит вспомнить и антифашистскую акцию в Химках в июле, и то же самое тридцать первое число, и драку антифашистов с ОМОНом 19 января – взаимоотношения силовых структур и граждан, выходящих на улицу протестовать, имеют достаточно богатую историю. Настолько богатую, что можно утверждать: у государства нет претензий только (и «только» – до обидного ключевое слово) к футбольным фанатам с их «Россией для русских». Обозначение «социально близкие» уже давно звучит не как «что-то из Солженицына», а как вполне актуальный политический термин; если это словосочетание вдруг всплывет в каких-нибудь официальных бумагах, никто, наверное, и не удивится.
Случай на Ленинградке, мне кажется, это итоговый символ этого года. Года, в течение которого было сказано (и мной в том числе), как никогда, много слов о моде на протест, о возвращении политики в массы и о прочих обстоятельствах, конвертирующих конфликт айфона и шансона в раскол тандема. Все понимали, что ждать в общем нечего, но все чего-то ждали. Дождались ли чего-то? Ну да, и речь не только о «социально близких» на Ленинградке. Вон арт-группа «Война», бывшая для многих символом «хипстерского протеста», разгромлена (зато никто больше не скажет, что за «Войной» стоят спецслужбы или Кремль), Леонид Николаев и Олег Воротников арестованы по статье о групповом хулиганстве по мотивам ненависти к социальной группе (до семи лет) и сидят теперь в петербургском СИЗО, куда были доставлены из Москвы в «ГАЗели» с мешками на головах – вот вам и айфон, и шансон. «Война» не близка социально никому, и пребывание Николаева и Воротникова за решеткой не вызвало и не вызовет массовых протестов. На массовый протест способны только те парни с Ленинградки, да и они, кажется, только потому, что государство считает их своими.
Ох, как же неприятно признавать, что ты весь год говорил и писал не о том.
openspace.ru
Войти с помощью: