Татарин-барин. Из жизни мусульманских коммерсантов

Совсем недавно социальные сети всколыхнул удачно раздутый кем-то скандал из-за высказываний дочери миллионера Бажаева, а чуть раньше общественность обсуждала гонки на «Глендвагене» при  участии другого отпрыска не менее крупного бизнесмена с мусульманской фамилией  с демонстративным нарушением правил дорожного движения.

Как прокомментировал случившееся начальник столичной полиции  Анатолий Якунин: «Они думают, что за деньги можно купить все и всех, но ошибаются».

Интересно, что похожие модели поведения характерны не только для нашего времени, когда, по мнению многих все продается и покупается, но и для «добрых старых времен», когда у людей, как считается,  сохранялись еще нравственные нормы.

Те, кто дорывался  до больших денег «чудачили» во все времена, и представители мусульманских народов здесь не были исключением.

«Когда Шагазиев попал первый раз в Москву, то кто-то вздумал свести его на балет в Большой театр. Это зрелище его ошеломило, как он мне сам рассказывал: сотни красивых полураздетых женщин, изящно танцующих под аккомпанемент чудной музыки, поражающий блеск от освещения, от нарядных дам... Все это вскружило ему голову, он схватил ее руками, предполагая, что сошел с ума. Этот спектакль решил его участь. Он бросил Бухару, семью и навсегда поселился в Москве. Сначала занимался маленьким комиссионерством, водя своих соотечественников по фабрикантам в качестве переводчика, потом начал продавать каракуль, научился в нем разбираться и наконец попал …в приказчики с жалованьем 6 тысяч рублей в год».

Это строки из мемуаров-воспоминаний видного московского предпринимателя и общественного деятеля Н.А. Варенцова «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое», охватывающих период с середины XIX века  по 1905 год. Сам Варенцов  был широко известен в деловых кругах Москвы и России как владелец нажитого собственным трудом 11‑миллионного состояния, директор двух солидных фирм, торгующих хлопком, шерстью и каракулем по всей стране; как председатель правления крупной текстильной мануфактуры и общественный деятель.

Пережив революцию, он не стал эмигрировать и жил в Москве, оставив детям после своей смерти в 1947 году в наследство взамен капиталов, отобранных большевиками  записки о  прошлой дореволюционной жизни, в которой ему по делам пришлось общаться с разными предпринимателями-мусульманами. Его взгляд на них довольно любопытен,  хотя и не лишен определенной иронии.

Из этих мемуаров следует, что некоторым предпринимателям из числа мусульман «ничто человеческое не было чуждо».

Однажды,  посещая один из московских ресторанов, в которых любили бывать московские купцы он стал свидетелем того как гуляют богатые татары: «За их столом было весело, и они держали себя непринужденно. На столе стояли бутылки с шампанским, фрукты, кофе. С каждым татарином сидела певичка, и они не стеснялись их облапывать и целовать…»

Это открытое  пренебрежение нормами своей религии насторожило Варенцова: «Меня заинтересовало узнать, кто эти татары. О чем я и спросил одного своего знакомого при выходе из залы. Он назвал фамилии и, указывая на одного из них в самой дорогой чаплашке… Посмотревши внимательнее на указанного татарина, я узнал в нем нашего покупателя, кредитующегося у нас…»

Поняв, что он имеет дело с ненадежным человеком, Варенцов принял решение больше не иметь с ним дел.

«На другой день утром я вызвал Кашаева, моего помощника по продаже каракуля, и сказал: «Больше  этому… не продавайте!» Кашаев на меня удивленно смотрел: «Как не продавать? Кому же после того можно продать?» Я спросил Кашаева: «Скажи, дозволено ли магометанам пить вино?» – «Нет», – ответил Кашаев. «А сидеть с девицами в публичном месте и целовать их? Как к таковым людям магометане относятся?» Смущенный Кашаев спросил: «Неужели вы видели его так?» – «Да, потому и закрываю кредит, уверенный, что он вскоре платить не будет».

Но не следует думать, что купцы-мусульмане все были сплошь транжирами и пьяницами.

Тот же Варенцов с большой теплотой отзывается о купцах из Средней Азии, которые демонстрировали поведение, присущее мусульманам: «Приходило много – и всегда группами – азиатских купцов, хотя в это время года их проживало в Москве сравнительно небольшое количество. Я на них смотрел с особым удовольствием. Мне нравились их пестрые халаты, чалмы, ичиги; особый способ здороваться, прижимая руки одну ко лбу, другую к сердцу, потом подавая обе руки и держа себя за бороду, творя в это время про себя молитву».

Положительные впечатления оставило у Варенцова, по его воспоминаниям, посещение Бухары.   Еще тогда он обратил внимание на степенно-патриархальный быт  этого города и поведение его жителей.

«В то время вся жизнь бухарцев была патриархальна и самобытна, цивилизация еще не успела коснуться жителей своими дурными сторонами. Дети были в большом повиновении у своих родителей, хотя уже у них были свои взрослые дети. Соблюдение обрядностей, предписанных Кораном, исполнялось в точности со всеми омовениями, молитвами и постами».

Стоит отметить, что среди мусульман-богачей все же были и  благотворители-меценаты, жертвовавшие значительные суммы денег на нужды единоверцев.

Достаточно вспомнить благотворительную деятельность того же торгового клана Ерзиных – отца и девятерых его детей, или купцов Байбековых, миллионера-нефтепромышленника Шамси Асадуллаева.

Однако подавляющее большинство татар-торговцев не были богачами.

Большинство из них занималось мелкой торговлей, в том числе и торговлей старьем. Их иронично именовали «халатниками».

Не имея собственных торговых лавок, они ходили по дворам, скупая ношенные ненужные вещи, чтобы потом продать их на Александровском рынке, где у татар была своя площадка и куда ходили небогатые горожане. Там за 5 рублей можно было одеться с головы до ног.

Петербургский журналист Анатолий Бахтиаров, писавший очерки в различные петербургские и московские газеты в конце 19 –начале 20 века оставил своеобразный словесный портрет-зарисовку подобного торговца: «Татарин-торговец существует двух родов: халатник и разносчик красного галантерейного товара. Татарин-халатник торгует старым платьем – скупает всякое старье и продает его на толкучем рынке… Татарин –разносчик мануфактурного красного товара представляет собой ходячую лавочку…В долгополом азиатском кафтане с длинными рукавами, подпоясанный красным кушаком, в меховой шапке, из-под которой выглядывает татарская тюбетейка с котомкой за плечами – ходит он из одного двора в другой…»

Он также высоко оценивал их моральное состояние: «Живя вдали от родины татары, однако ж, крепко держатся религии и обычаев своих предков и не смешиваются с другими элементами столичного населения…».

У многих еще живы в памяти торговцы-челноки начала 2000-х годов. Среди них так же было немало татар. Они торговали всякой всячиной на многочисленных вещевых рынках, существовавших тогда во многих крупных городах России.

Времена меняются: ушли в прошлое челноки и рынки. На их месте теперь построены современные торговые центры, но, как и их далекие предки в стародавние времена, современные татары не прочь что-нибудь купить-продать, особенно если цена подходящая.