Правозащитники о репрессиях против мусульман

1012_memor
Представляем вниманию читателей сокращенный вариант доклада центра «Мемориал» (Международное историко-просветительское правозащитное и благотворительное общество) о нашумевшей кампании российских спецслужб против «Хизб ут-тахрир» и статьи о подходах к решению проблем т.н. «исламского экстремизма». Автор обоих исследований известный правозащитник, директор Программы мониторинга прав человека в Центральной Азии Виталий Пономарев не только выявляет нарушения российского и международного законодательства со стороны правоохранительных органов, но и предлагает ряд мер, направленных на решение проблем в сфере предупреждения и борьбы с псевдорелигиозными экстремистскими проявлениями.

Разворачивающаяся в России под прикрытием «борьбы с терроризмом» кампания репрессий коснулась в первую очередь мусульман. Она затрагивает не только организацию «Хизб ут-тахрир», но и некоторые другие исламские течения, а также отдельные исламские учреждения и частных лиц, не принадлежащих к каким-либо радикальным насильственным группам. Если нынешняя российская политика не будет пересмотрена, то в ближайшие месяцы десятки и сотни мнимых «террористов» будут обнаружены во многих субъектах Российской Федерации.

Мы не разделяем идеологию «Хизб ут-тахрир», однако считаем, что политические взгляды ее сторонников не могут служить оправданием репрессий, тем более – фабрикации уголовных дел и пыток.

14 февраля 2003 г. Верховный Суд РФ, рассмотрев в закрытом судебном заседании гражданское дело по заявлению Генпрокурора РФ, признал террористическими 15 исламских организаций и запретил их деятельность на территории РФ. Одной из запрещенных организаций стала «Хизб ут-тахрир» – ненасильственная международная организация, созданная в начале 50-х годов прошлого века на Ближнем Востоке и выступающая за создание всемирного исламского государства – халифата.

Решение о запрете этой организации Верховный Суд РФ мотивировал следующим образом: «Партия исламского освобождения» («Хизб ут-тахрир аль-Ислами») – организация, которая имеет целью устранение неисламских правительств и установление исламского правления во всемирном масштабе путем воссоздания «Всемирного исламского Халифата», первоначально в регионах с преимущественно мусульманским населением, включая Россию и страны СНГ. Основные формы деятельности: воинствующая исламистская пропаганда, сочетаемая с нетерпимостью к другим религиям; активная вербовка сторонников, целенаправленная работа по внесению раскола в общество (прежде всего пропагандистская с мощным финансовым подкреплением). В ряде государств Ближнего Востока и СНГ (Узбекистан) запрещена законом».

Как видно из текста решения, в его мотивировочной части отсутствуют какие-либо данные о террористической деятельности «Хизб ут-тахрир» – в соответствии с определением терроризма, данным в Уголовном Кодексе РФ и Федеральном Законе РФ «О борьбе с терроризмом» от 03.07.98, что является основанием для признания этого решения недействительным. К сожалению, оспорить это решение до последнего времени было практически невозможно, поскольку оно не было опубликовано, и Верховный Суд РФ игнорировал неоднократные запросы о предоставлении его текста.

Это решение Верховного Суда было политической уступкой «союзному» Узбекистану. Сотни граждан этой страны, принадлежащие к «Хизб ут-тахрир», бежали в Россию и страны СНГ, спасаясь от репрессий. Во-вторых, в ситуации, когда российские спецслужбы подвергаются нарастающей критике за неспособность эффективно противостоять терроризму, борьбу с терроризмом можно вести не путем раскрытия законспирированных радикальных групп, готовящих акты насилия, а арестовывая десятки членов запрещенной ненасильственной «террористической организации».

О «качестве» решения Верховного Суда РФ свидетельствует и то, что в приведенном выше фрагменте о деятельности «Хизб ут-тахрир» имеются две фактические ошибки: во-первых, в Узбекистане, вопреки утверждению Верховного Суда РФ, отсутствует специальное решение судебных или иных органов о запрете организации «Хизб ут-тахрир», во-вторых, Россия не является страной, в которой согласно теоретическим воззрениям этой организации может начаться создание «всемирного халифата».

Указанное решение Верховного Суда РФ в сочетании с поправкой к Уголовному Кодексу РФ, предусматривающей уголовную ответственность за «склонение лица к участию в деятельности террористической организации», создало чрезвычайно опасную правовую ситуацию: нижестоящие суды вынуждены признавать подсудимых, обычно не отрицающих после задержания свою принадлежность к «Хизб ут-тахрир» в силу внутренних правил этой организации, виновными в совершении тяжкого и особо тяжкого преступлений.

В ноябре 2004 г. во время судебного процесса в Московском городском суде по делу Ю.Касымахунова и А.Дроздовской, обвиняемых в принадлежности к «Хизб ут-тахрир», судья В.Усов заявил: «Вероятно, эта организация, действительно, утопическая, но, наверное, даже правозащитники понимают, что я вынужден руководствоваться решением Верховного Суда».

В то же время изучение текста приговора и материалов уголовного дела, например, в процессе над Касымухановым и Дроздовской в Москве, изобилующего процессуальными нарушениями, демонстрирует общие опасные тенденции: выдвижение надуманных обвинений в духе 1937 года, использование следствием и судом не соответствующих требованиям уголовно-процессуального права доказательств и необоснованное расширение круга подозреваемых в совершении «преступлений террористического характера».

В приговоре суда в качестве преступного деяния упоминается «распространение запрещенной литературы», хотя изъятая и приобщенная к делу исламская литература в России не запрещена. Встречи подсудимого с журналистами, правозащитниками и политиками, даже не являющимися мусульманами, с которыми он говорил об исламе или о партии «Хизб ут-тахрир», оценены как «вербовка в террористическую организацию».

Обстановку искусственно нагнетаемого психоза наглядно характеризует поручение следователя С.Н.Колобовой, адресованное УБОП ГУВД г.Москвы, проверить в качестве возможных соучастников Касымахунова в совершении преступления, предусмотренного ст.205-1 УК РФ, корреспондента Радио «Свобода», отставного генерала и представителя правозащитной организации.

Осенью 2004 г. аресты приняли массовый характер, очевидно, став ответом на упреки в неэффективной работе спецслужб, прозвучавшие после бесланской трагедии. К 1 января 2005 г. уголовные дела в отношении подлинных и мнимых членов «Хизб ут-тахрир» были возбуждены не менее чем в 7 регионах РФ: Башкортостане, Татарстане, Удмуртии, Московской, Нижегородской, Самарской и Тюменской областях, возможно, также в Чувашии, Ульяновской и Челябинской областях. Общее число задержанных в ходе межведомственных спецопераций против «Хизб ут-тахрир» превысило 100 чел. (некоторые из них позднее были освобождены под подписку о невыезде или выступали в качестве свидетелей). Ко многим задержанным и даже свидетелям применялись пытки. Первые суды начались в феврале 2005 г.

Согласно имеющейся информации, членами «террористической организации» правоохранительные органы во многих случаях считают не только тех, кто вступил в «Хизб ут-тахрир», пройдя соответствующую процедуру, но и тех мусульман, кто изучал литературу этой организации, не вступая в нее, или поддерживал тесные дружеские или деловые контакты с ее членами.

Для идеологического обоснования начавшейся репрессивной кампании представители спецслужб откровенно манипулируют журналистами российских СМИ, нередко передавая им непроверенные или откровенно ложные данные о причастности задержанных к террористической деятельности в России и Узбекистане, заявляя о «насильственном характере» деятельности «Хизб ут-тахрир» или ее связях с насильственными исламскими организациями и т.д. В ряде случаев ошибки допускали и журналисты, например, не проводя различия между обвинением в терроризме и т.н. «вовлечением в совершение преступлений террористического характера», включающим, например, распространение литературы запрещенной организации.

Наиболее подробной публикацией о деятельности «Хизб ут-тахрир» в России является статья Светланы Метелевой «200 дней в джихаде», опубликованная в газете «Московский комсомолец» 19 июля 2004 г. В этой статье, автор которой использовал информацию спецслужб, утверждается, что «Хизб ут-тахрир» якобы имеет «тщательно замаскированное боевое крыло», включающее снайперов и «взрывотехников».

В статье отмечается, что на съезде в Иордании в сентябре 2003 г. «Хизб ут-тахрир» якобы поставила задачу «раскола России по линии Волги и установление Великого Халифата на «исконно мусульманских землях». Для этих целей партия планирует «спровоцировать конфликт между татарами и башкирами», где, с одной стороны, выступят 5000 обученных и вооруженных членов Союза башкирской молодежи, якобы связанного с «Хизб ут-тахрир», с другой – мусульмане из Казани и Набережных Челнов. Кроме того, на совещании московской ячейки «Хизб ут-тахрир» в г.Яхроме в ноябре 2003 г. якобы была провозглашена задача «подготовки вооруженного восстания народов Средней Азии», для чего в Москве «необходимо собирать оружие и взрывчатку»… Весь этот набор фантастических сведений интересен лишь постольку, поскольку, вероятно, отражает искаженное видение проблемы российскими спецслужбами.

Статья Метелевой увидела свет спустя пять дней после проведения в Москве правозащитной пресс-конференции, на которой были высказаны сомнения в обоснованности упомянутого выше решения Верховного Суда РФ и говорилось о нарушениях закона сотрудниками антитеррористических подразделений российских спецслужб. Примечательно, что позднее, став одним из главных свидетелей обвинения по делу Касымахунова и Дроздовской, Метелева в своих показаниях не упоминает ни «боевое ядро со снайперами и взрывотехниками», ни многие другие сведения, содержащиеся в ее статье.

Дискуссия о том, как государство и общество должны реагировать на проблему «исламского радикализма», продолжается в России без малого семь лет. В дискуссии четко определились два основных лагеря: «либералов» и «консерваторов» (последние занимают доминирующие позиции в российских государственных структурах).

Если говорить об общем подходе, либеральная позиция исходит из того, что терроризм и другие формы насильственных действий, а также призывы к насилию в правовом государстве являются недопустимыми и должны пресекаться в соответствии с законом. Что касается например, веры в необходимость замены светского государственного устройства религиозным, то право иметь свои убеждения, в том числе религиозные, и свободно их выражать, исповедовать их единолично или сообща с другими является одним из фундаментальных прав человека, зафиксированным во многих международных документах (Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах и т.д.). Это право, по мнению «либералов», должно ограничиваться лишь в тех случаях, когда его реализация ведет к нарушению прав тех или иных этнических, религиозных и т.д. групп.

Консервативный подход декларирует необходимость борьбы государства и общества с любыми «радикальными исламскими» организациями и течениями, независимо от их участия в осуществлении или подготовке насильственных или дискриминационных действий. Сторонники этой позиции обычно ссылаются на то, что распространение «радикальной исламской» идеологии потенциально несет в себе угрозу насилия и что реализация планов создания шариатского государства неизбежно приведет к ликвидации демократических институтов и серьезным нарушениям фундаментальных гражданских прав. Широкое распространение среди «консерваторов» получило также мнение о том, что «исламский радикализм» в России является своего рода инструментом тайной войны со стороны неких внешних сил, заинтересованных в ослаблении и развале государства.

«Консерваторы», получающие в российских коридорах власти все большую поддержку, обвиняют «либералов» в недооценке угрозы со стороны консолидирующегося «радикального ислама». Они заявляют, что «закручивание гаек» является вынужденной ответной мерой государства на вызов со стороны международного «исламского террористического интернационала» и единственным средством обеспечить эффективную безопасность демократического общества.

В качестве важных законодательных шагов, направленных на противодействие «исламскому радикализму», в литературе нередко упоминаются принятые начиная с 1998 г. федеральные законы «О борьбе с терроризмом» и «О противодействии экстремистской деятельности», а также соответствующие поправки в Уголовный Кодекс РФ и др.

При внимательном изучении обнаруживается ряд фундаментальных дефектов этих законодательных новшеств. Так, неоправданно широкое толкование получил, казалось бы, очевидно связанный с насилием термин «терроризм». Согласно комментарию к Уголовному Кодексу РФ, изданному в 2004 г. под редакцией первого заместителя председателя Верховного суда РФ В. Радченко, новое определение терроризма включает даже такие ненасильственные действия, как «блокирование транспортных коммуникаций» или «дезорганизация нормальной деятельности органов власти».

Федеральный закон ввел судебную процедуру признания той или иной организации террористической. Эта практика была введена со ссылкой на международный опыт, однако при расширительном толковании терроризма вызывает сомнение соответствие принятых решений нормам международного права. Весьма спорными являются и вытекающие из измененного законодательства правовые последствия подобного судебного решения.

В июле 2002 г. был принят Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности», внесены соответствующие поправки в законодательство, в частности, введена уголовная ответственность за организацию экстремистского сообщества, участие в деятельности экстремистской организации, запрещенной судом, и публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности.

Следует отметить, что термин «экстремизм» в правовом плане носит недостаточно определенный характер. Наиболее широкое определение «экстремистской деятельности» (включающее терроризм, другие насильственные и ненасильственные преступные действия) дано в названном выше Федеральном законе. Совершенно по-другому, значительно уже, «преступления экстремистского характера» определены в Уголовном Кодексе РФ. В Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом 2001 г., к которой присоединилась Россия, экстремизм понимается только как насильственные действия по захвату власти, изменению конституционного строя и т.п. В документах ООН, ОБСЕ термин «экстремизм» вообще отсутствует, и западные эксперты рекомендовали, например, Казахстану не принимать специального антиэкстремистского законодательства.

В определение экстремизма, данное в Федеральном законе, фактически включены как преступные действия, ответственность за которые ранее присутствовала в Уголовном Кодексе, так и действия, преступный характер которых является более чем спорным. Например, в упомянутом законе в качестве одного из проявлений «экстремизма» называется пропаганда исключительности и превосходства граждан по признаку их отношения к религии, хотя очевидно, что многие верующие считают свою религию более «правильной» и «моральной», чем атеизм или учения других конфессий.

В общем, чрезмерно широкие определения «терроризма» и «экстремизма», закрепленные в последние годы в российском законодательстве, обеспечили всевластие спецслужб, но не реальную безопасность нашего общества. Фактически мы стоим перед угрозой начала масштабных репрессий против мнимых «исламских террористов», и такие репрессии могут затронуть многие российские регионы. Это способно привести к весьма серьезным последствиям.

Уже сейчас действия государственных органов неадекватны характеру и масштабам существующих угроз и зачастую направлены не против реальных насильственных групп. Между тем неоправданное насилие, часто сопровождающееся незаконными действиями правоохранительных органов, не только не решает проблему общественной безопасности, но, напротив, провоцирует напряженность и рост радикализма, включая его насильственные формы. Изменить ситуацию можно лишь путем пересмотра государственной политики, постепенного отказа от «консервативной» концепции.

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Яндекс.Метрика