В России – реальная свобода совести. В России, наконец-то, «все религии равны». И в России уже чуть ли не все – верующие. Но отчего же религиозными делами всё больше занимаются государственные органы правопорядка, «силовые структуры»? Отчего всё больше ропота: «исламский экстремизм», «исламская угроза»?.. Какие выгоды государству от ислама, а мусульманам – от государства?
Доклад едва ли не самого известного в нашей стране знатока мусульманского права, профессора Леонида Сюкияйнена и дискуссия на VI заседании семинара «Татарский вопрос в России» продолжались пять часов.
С начала 90-х годов минувшего столетия заметно возрастает влияние ислама на общество и государство. Можно выделить три основных направления этого влияния: собственно религиозное, социально-культурное и политическое. Итоги и перспективы "пробуждения" ислама на этих направлениях неодинаковы и противоречивы. Не вдаваясь в их детальный анализ, отмечу промежуточные результаты этого процесса, которые особенно важны для политики российской власти по отношению к исламу.
Наиболее радикальные изменения в статусе российского ислама произошли в религиозно-культовой области. Многие из них имели важное положительное значение для удовлетворения потребностей российских граждан исламского вероисповедания, для реализации их конституционного права на свободу совести. Бурная активизация религиозной жизни мусульман выразилась в строительстве множества новых мечетей, издании литературы по исламскому вероучению и культу, открытии духовных учебных заведений, включая университеты, а также в регистрации десятков духовных управлений мусульман.
К негативным сторонам этого процесса следует отнести, в частности, сохраняющийся относительно низкий уровень собственно религиозной культуры российских мусульман. Одна из причин этого явления — дефицит высокообразованных религиозных лидеров, способных быть для правоверных не только духовными наставниками, но и признанными авторитетами в исламском осмыслении светских проблем, волнующих Россию и всё мировое сообщество. Отрицательную роль играют отсутствие единого религиозного центра, острое соперничество духовных управлений мусульман между собой, а также зависимость некоторых из них от зарубежных исламских организаций, помощь которых далеко не всегда нацелена лишь на решение собственно религиозных проблем российских единоверцев.
В духовно-культурной сфере результаты "пробуждения ислама" представляются значительно более скромными. Здесь ислам пока не раскрыл своих возможностей, не стал органичной частью нравственно-интеллектуального обновления страны, не играет заметной роли в формировании культурного и идейного потенциала российского общества. Как и на систему религиозного образования и просвещения, на указанную область негативно влияют недостаток кадров, медленный процесс восстановления традиций и их соединения с достижениями современной исламской мысли...
Незначительны и успехи нынешнего российского ислама в решении социальных проблем нашей страны. Правда, в последнее время здесь наметились позитивные сдвиги, которые выражаются прежде всего если не в осуществлении мусульманскими организациями ограниченных программ социальной и гуманитарной помощи людям (в этой области зарубежные структуры более активны), то в попытках концептуально осмыслить цели и рамки своей социальной деятельности. Этому способствуют семинары по социальной тематике, регулярно проводимые Советом муфтиев России, принявшим основные положения своей социальной программы, съезд мусульман Татарстана в феврале 2002 года, обсуждавший социальные проблемы. Но в целом, вопреки настойчивым утверждениям руководителей мусульманских организаций, делающих акцент на социальную направленность ислама, он не оказывает заметного влияния на российскую жизнь в этом качестве.
Противоречивость итогов "пробуждения" ислама в современной России убедительно подтверждается и его политической ролью. Оценивая её, нужно отдавать себе отчёт в том, что с середины 90-х годов ислам в России перестал проявлять себя только как религиозный фактор, носитель духовно-культурных ценностей или проводник социальных программ, а превратился ещё и в важную составляющую российского политического процесса.
Участие ислама в политике не может быть оценено однозначно. Если политическая активность и приносит очевидные личные дивиденды отдельным лидерам, претендующим на представительство особых интересов мусульман, то в целом политический ислам не содействует консолидации общества на демократических основах и упрочению правовой государственности.
Если брать за критерий сознательное обращение к исламским ценностям для обоснования целей и форм своего политического участия, то неизбежен вывод, что в сегодняшней России наибольшую активность проявляют те, кто придерживается резких, порой радикальных позиций и противопоставляет себя официальной власти. В частности, политический ислам используется для создания дополнительных сложностей в отношениях федерального центра с субъектами Российской Федерации, деструктивного давления на власть, провоцирования выступлений против руководства "мусульманских" республик, нагнетания напряжённости в регионах традиционного распространения ислама.
Крайней формой антигосударственной активности, как известно, являются политический экстремизм и терроризм под исламскими лозунгами. По крайней мере с позиций российской власти это обстоятельство имеет едва ли не решающее значение для оценки нынешней политической роли ислама в стране. Поэтому не приходится удивляться, почему деятельность государства по отношению к политическому исламу сводится преимущественно к правоохранительным мерам и операциям силовых ведомств и редко выражается в позитивных шагах, нацеленных на включение исламских ценностей в процесс общественной консолидации и укрепления российской государственности.
Такое отношение государства к исламу неадекватно роли этого феномена в современной России. Казалось бы, создание таких структур, как Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте России и Комиссия по вопросам религиозных объединений при федеральном Правительстве свидетельствует о том, что власть на самом высоком уровне уделяет должное внимание конфессиональной жизни России, в том числе связанной с исламом. Но деятельность этих органов, о чём красноречиво говорит само их официальное название, нацелена на решение преимущественно религиозных проблем, причём не всех, а связанных именно с задачами религиозных объединений. Понятно, что усилия власти в этом направлении при всей их важности не могут исчерпать государственный подход к исламу в целом, ибо сводятся к принятию и реализации законодательства о свободе совести.
Однако ислам — не только религия и, следовательно, не является предметом исключительных полномочий соответствующих духовных центров, которые порой демонстрируют стремление его монополизировать и даже приватизировать. Одновременно выстраивание взаимодействия с указанными центрами не является альтернативой полноценной государственной политики в отношениях с исламом, тем более что в последнее время события всё равно принуждают власть заниматься в первую очередь не решением сугубо религиозных проблем ислама, а выработкой своей позиции к его политической активности.
Противоречивые результаты "пробуждения" ислама — прежде всего в областях прямо с религией не связанных — объясняются многими причинами, и не в последнюю очередь спецификой осмысления мусульманскими лидерами и центрами форм и целей своего участия в общественно-политической и культурно-духовной жизни Росси, в решении её социальных проблем, а главное — принципов отношений ислама с властью.
Для идейных позиций российского ислама по этим вопросам характерны существенные расхождения, порой прямо противоположные подходы — от полной лояльности до жёсткой оппозиционности властям, от подчинения исламской аргументации политическим задачам до оценки политики лишь как средства утверждения исламских догм на практике, от акцента на роли ислама как религиозного и духовно-нравственного фактора до упора на неизбежность его вторжения в политику, от ставки на умеренность до подчёркивания назначения ислама быть инициатором крутых перемен в стране.
Подробный анализ отмеченных концепций — тема самостоятельного исследования, а в данном докладе достаточно констатировать, что идейные установки российского ислама при всём их разнообразии объединяет одна общая черта — слабая разработанность именно исламских основ его общественно-политической активности. В частности, официальные духовные управления мусульман, как правило, ограничиваются провозглашением самых общих начал своей политической активности (нередко — пассивности), которая часто определяется лишь прагматическим стремлением быть поближе к власти. В итоге участие официальных мусульманских лидеров в политической жизни стимулируется скорее личными интересами и амбициями, нежели стремлением оплодотворить российскую политику исламскими ценностями, оценить её с позиций исламских принципов и добиться реализации целей ислама политическими методами, путём конструктивного взаимодействия со светским государством.
Такая же особенность отличает и политические концепции оппозиционного российского ислама (например, "исламский проект" Г.Джемаля). Вместе с тем следует отметить одно важное исключение — теоретические постулаты идеологов радикального ислама. Политические установки тех, кого у нас принято называть исламскими экстремистами, фундаменталистами, салафитами, "ваххабитами", насквозь пронизаны исламской аргументацией и, по сути, представляют собой программы практического претворения исламских норм и принципов, но, как правило, насильственным путём. Сегодня именно у этих деструктивных сил оказались на вооружении идеи политического ислама. В отличие от них лояльные властям мусульманские центры по разным причинам пока не предложили своей развёрнутой, убедительной и ориентирующейся на исламские критерии позиции по актуальным общественно-политическим проблемам, уходят от прямой содержательной полемики с радикалами и экстремистами, а если и пытаются противостоять им, то делают это неэффективно, избегая острых вопросов и довольствуясь общими декларациями.
Итак, позитивный созидательный потенциал ислама в социальной, духовно-культурной, образовательной областях и в политической жизни страны реализуется слабо и оказывает совершенно недостаточное влияние на процесс поступательного общественного развития и укрепление демократических правовых основ российской государственности. В то же время возможности ислама как негативного политического фактора, представляющего угрозу демократическим реформам, государственной целостности и национальной безопасности России, проявляются весьма отчётливо.
Конечно, вывод об отсутствии у Российского государства определённой линии отношения к исламу в религиозных и социально-культурных вопросах был бы излишне категоричным. Но если такая позиция и прослеживается, то не отличается чёткостью, последовательностью и ориентацией на выверенные стратегические критерии. В ней преобладает узкий взгляд на ислам как на идеологию, политическую силу и практику, угрожающие стабильности, целостности и конституционным основам власти. Интересно, что если для мусульман и их духовных центров толерантность, высокая духовность, нравственность, гуманизм ислама являются аксиомой, которую они зачастую не считают нужным доказывать и подтверждать реальными делами, то для большей части российского общества (да и для всего немусульманского мира) аксиомой считается противоположное — агрессивность ислама, его ограниченность, фанатизм и внутренне присущий ему радикализм. Иными словами, одни исходят из презумпции невиновности ислама, а другие — из презумпции его виновности. Что касается общества, то это по крайней мере объяснимо, что же касается власти — недопустимо.
Склонность смотреть на ислам как на подозреваемого или даже обвиняемого проявляется в действиях Российского государства в том, что исламом занимаются прежде всего правоохранительные органы и силовые структуры. Складывается впечатление, что в последнее время именно они определяют принципиальную линию власти относительно ислама. Следует согласиться с тем, что повышенное внимание к исламу, проявляемое указанными структурами, имеет под собой достаточные основания. Но беспокойство, которое вызывает у власти ислам, должно заставить её задуматься над таким вопросом: объясняется ли сохранение и даже умножение связанных с исламом проблем только просчётами в работе правоохранительных органов или дело в некорректной оценке их причин, которая снижает эффективность принимаемых по их устранению мер?
Очевидно, что в решении исламского вопроса в России не всё зависит от государства. Но оно может сделать многое (прежде всего — в собственных интересах) при условии разработки и проведения продуманной принципиальной политики в отношении ислама, которая не должна быть уделом одних лишь силовых структур, а находиться в центре внимания всех уровней российской власти, включая самый высокий.
С другой стороны, тезис о большом духовно-нравственном потенциале ислама и его отчётливой социальной направленности, который постоянно звучит из уст мусульманских лидеров и находит отклик у власти, должен быть наполнен реальным содержанием и детально обоснован исламскими аргументами применительно к светскому государству. Конечно, это — задача в первую очередь самих мусульман, их идеологов и центров. Но государственная политика в состоянии стимулировать этот процесс, направить его в такие рамки, которые удовлетворяют потребности не только мусульман, но и всего общества. Не исключено, что такой курс будет способствовать формированию системы исламских структур социальной, культурно-образовательной, гуманитарной направленности, а в конечном счёте приведёт к установлению между государством и мусульманскими центрами отношений своего рода социального партнёрства. Одновременно будут складываться благоприятные условия для решения ещё одной актуальной задачи, имеющей, без преувеличения, политическое значение, — достижения лучшего понимания ислама российским обществом, преодоления настороженности и недоверия ко всему исламскому.
Главный фактор, определяющий задачи государства в сфере политической активности ислама, заключается в том, что именно это направление имеет первоочередное значение для власти, поскольку касается общенациональных интересов и проблем политической стабильности и безопасности, в обеспечении которых государству принадлежит ключевая роль. В этом отношении государственная политика не может оставаться непоследовательной — сводиться к предоставлению исламу-религии свободы и в то же время фактически преследовать цель если не исключения, то максимального ограничения политического участия ислама в жизни российского общества, рассматривая его преимущественно в качестве фактора, угрожающего конституционному порядку. Вместо этого власть должна ставить иную цель: не вытеснять ислам из политики, а направлять его политическую активность и лежащую в основе последней исламскую политическую идеологию в русло, отвечающее интересам России. Поскольку речь идёт о вопросах, прямо касающихся государства, именно ему надлежит определить точные границы, формы, направления и конченые цели политической активности ислама, а также выработать механизм воздействия на неё.
Власть должна исходить из того, что ислам — не чуждый для России феномен. Он является неотъемлемой частью российской истории и культуры, образом жизни миллионов граждан, для которых наша страна — их родной дом. Одновременно нужно осознавать, что ислам — не только религия, но и особая культура, в рамках которой сформировалось богатое идейное наследие. К последнему относятся и политико-правовые концепции. Если к богословским постулатам ислама и чисто религиозным вопросам с учётом своего светского характера государство должно относиться нейтрально, то исламские представления о власти, праве, политике не могут быть безразличны для власти. Здесь она должна занять чёткую позицию по отношению как к тем принципам ислама, которые она разделяет и поддерживает, так и к несовместимым с принципами современного демократического общества исламским концепциям.
Необходимо иметь в виду, что на протяжении многовековой истории в рамках исламской культуры сложились очень разнообразные представления об основах власти и права, различные взгляды на отношения человека и государства, общество в целом. Некоторые из этих концепций, чаще всего вырванные из общего контекста исламской мысли и ориентированные на малообразованные слои, могут использоваться для обоснования политического экстремизма. Но центральное место в идейном наследии ислама и в современной исламской мысли занимают не эти теории, а теоретическое обоснование таких начал, как умеренность, компромисс, стабильность, консенсус, лояльность властям, постепенность, совещательность, избежание вреда и др. Таким ценностям в исламе можно найти значительно более убедительное обоснование, нежели крайним радикальным взглядам. Это относится и к позициям наиболее авторитетных современных мусульманских мыслителей. Исходные исламские начала и принципы, их понимание крупнейшими мусульманскими авторитетами — очень убедительный аргумент против идеологии исламского экстремизма и терроризма . Политико-правовое учение ислама может и должно служить не экстремистам, а демократическим силам, работать не на дестабилизацию, а на консолидацию общества и государства.
Однако в нашей стране остро ощущается недостаток знаний о мусульманско-правовой культуре. Это приводит к тому, что, например, в республиках Северного Кавказа под видом возрождения шариата легализуются обычаи и традиции, не имеющие с правом ничего общего. Однако на их основе принимаются законы. Некоторые местные обычаи (например, кровная месть) воспринимаются населением как неотъемлемая часть шариата. На самом же деле шариат решительно их осуждает.
Обращение к мусульманскому праву в целях преодоления неправовых адатов, как правило, оказывается значительно результативней обычных законодательных мер. В этом ярко проявляется его роль не только как собственно правового инструмента, но и как мощного идеологического и социально-психологического фактора, поскольку действенность мусульманского права объясняется его особой близостью к правосознанию и вообще к мировоззрению мусульман, воспринимающих это право в тесном единстве с шариатом, а значит — со своими национально-культурными корнями и верой. Обладая авторитетом в глазах мусульман, мусульманское право само выступает в качестве инструмента легитимации по отношению к позитивному законодательству. Для мусульман исключительно важно осознавать, что действующее законодательство по крайней мере не противоречит ценностям шариата.
К сожалению, существующие в сегодняшней России судебная и правоохранительная системы не учитывают эти особенности правосознания и мировоззрения мусульман в своей правоприменительной практике. Порядок разрешения споров в судах слабо ориентирован на местные обычаи и доказавшие свою эффективность правовые традиции регионов, исторически связанных с исламом. Столь же слабо они используются и в законодательной практике субъектов федерации.
Следует пересмотреть позицию российского государства по отношению к мусульманско-правовой культуре. В настоящее время шариат воспринимается властными структурами как символ исламского фундаментализма и сепаратизма. Власти безоговорочно отрицают какую-либо возможность обращения к его положениям, продолжают рассматривать его исключительно в качестве "пережитка", с которым нужно бороться. Между тем у мусульманско-правовой культуры имеется немалый позитивный потенциал, который при строгом соблюдении Конституции вполне может найти свое место в правовом развитии ряда субъектов Российской Федерации. Использование этого потенциала может дать дополнительный импульс социальной активности ислама. В качестве позитивного примера назову мусульманско-правовой институт вакфа, получивший признание в принятом в 1999 году в Татарстане законе о свободе совести и о религиозных объединениях.
Попытки же поддерживать ислам без шариата, к чему настойчиво призывают некоторые исследователи, приведут лишь к тому, что этот мощный политико-идеологический инструмент останется в руках исламских радикалов.
Такое видение правовой стороны ислама имеет прямое отношение ещё к одному исходному началу государственной исламской политики. Дело в том, что надо учитывать определённые различия в её проведении на уровне Российской Федерации в целом и в тех её субъектах, которые исторически неразрывно связаны с исламской культурой и цивилизацией. Там, где большинство населения составляют мусульмане и ислам является одной из несущих опор общества, традиционного уклада жизни и мировоззрения граждан, светская власть действует в условиях в значительной мере несветского, мусульманского общества. Поэтому, чтобы влиять на такое общество, управлять им, государство в своей политике не может не учитывать его исламской составляющей (которая, правда, тесно переплетается с местными обычаями и традициями). И не просто принимать во внимание исламские институты, нормы и ценности, но и целенаправленно использовать их, соизмерять с ними свои шаги.
Чеченская проблема указывает и на такой перспективный срез российской государственной политики на исламском направлении, который отражает тот факт, что современный ислам — интернациональное явление и поэтому практически все процессы, протекающие в российском исламе, тесно связаны с тем, что происходит во всём исламском мире. Ислам — важнейший фактор международной политики. В силу этого от политики в отношении ислама в значительной мере зависят перспективы сотрудничества России с мусульманскими странами, а значит — её роль в современном мире в целом.
Доклад публикуется с сокращениями
Из вступительного слова докладчика и его ответов на вопросы участников семинара
• Начиная с 90-х годов, у нас часто применяется термин "возрождение ислама". Я предпочитаю использовать термин "пробуждение". Это, может быть, тоже не очень удачно, но близко к кальке с арабского "сахолис лямия". Возрождение означает становление того, что когда-то было. А российский ислам, на мой взгляд, сейчас таков, какого никогда не было в России ни до 1917 года, ни в советские времена. Значит, происходит не возрождение, не восстановление того, что было, — рождается новый феномен со своими специфическими чертами, хотя некоторые из них действительно воспроизводят то, что было раньше в истории.
• Государство, власть безусловно должны быть заинтересованы в том, чтобы в России, которая является частью исламского мира (это слова Президента России), и в области образовательной, и в области культурно-нравственной позитивные ценности ислама были бы частью достояния всего российского общества, а не только мусульман. Всего российского общества!
• С 2000 года я на радио веду передачу, которая транслируется на Чечню. Года полтора назад меня пригласил редактор этой программы и со ссылкой на представителя Кадырова сказал: ваша передача очень хорошо оценивается, но есть одна просьба — не употребляйте термин "шариат". Я спрашиваю: "Почему?" — "Очень плохие ассоциации. Ведь шариат стоит на вооружении сепаратистов". Я говорю: "Ну так ведь тем более надо говорить о нём". Мне ответили: "Нет, не нужно".
• В Татарстане я побывал в Российском исламском университете, посмотрел библиотеку. Что там только не стоит, в этой библиотеке, наряду с серьёзной литературой! Почему так происходит? Мало квалифицированных людей. А откуда им быть? На экономических факультетах университетов не изучается исламская экономика, на философских почти ничего не знают об исламской философии, на юридических не изучают мусульманское право...
Войти с помощью: