Мой путь в ислам
родился в Англии сразу после окончания второй мировой войны в католической семье. Мой отец сначала принадлежал к церкви методистов но, для того, чтобы жениться на моей матери, перешел в католичество. Мы воспитывались в строгой религиозной среде, еще не умея читать и писать по-английски, я уже исполнял мессу на латыни. Религия стала одним из моих любимых предметов в школе. Я неплохо успевал по этой дисциплине. Когда мне было одиннадцать лет, я удостоился стипендии на обучение в школе-интернате, возглавляемой иезуитскими священниками. Мои родители уже надеялись, что у них роду появится священник, что является мечтой каждой католической семьи.
В школе, однако, я заметил противоречия между тем, чему нас учили на уроках религии и тем, что рассказывали на уроках истории. Когда я стал расспрашивать учителей об этом, пытаясь выяснить, на каких уроках говорят правду, мне сказали, что предмет истории я изучаю только для того, чтобы сдать экзамен, а что до религии, то тут нужно просто верить. Приблизительно в то же время произошла смена на посту римского папы. Папа Пиус ХХII ушел из жизни в 1958 году и в качестве преемника был избран папа Джон XXIII. Католиков учат, что римский папа непогрешим (просто не может ошибаться), но, однако, вновь пришедшие папы зачастую обновляют церковные правила. Мне показалось, что это противоречит всякой логике, когда возникает необходимость менять что-то, зная, что предыдущий папа был просто не способен совершить ошибку. В XIV и XV веках был период в истории, когда восседали одновременно два папы: один во Франции, а другой в Риме. Каждый из них отлучил от церкви другого и постоянно выносил решения, противоречащие решениям оппонента, объявляя его при этом вероотступником. В один период истории правили сразу три папы. Как мог католический папа быть непогрешимым, если он постоянно выносил решения, которые противоречили решениям другого? Чем больше я узнавал, тем больше чувствовал себя неловко. Я спрашивал обо всем; в конце концов, если что-то – правда, это можно легко объяснить. Учителя не знали, как быть с моими вопросами и это кончилось тем, что меня выпороли тростью, поскольку не могли дать мне вразумительных ответов. Учителя постоянно твердили мне, что нужно просто верить.
Однажды, после порки, я сбежал из школы, но когда пришел домой, меня снова выпорол уже мой отец за то, что я сбежал из школы-интерната. Он настаивал на том, чтобы я вернулся в школу, но я решил, что если даже он насильно отведет меня обратно в школу, то я все равно сбегу оттуда. Мне оставалось только уйти из церковной школы и пойти учиться в обычную среднюю школу. Все то время, что я жил у себя дома мне приходилось ходить в церковь вместе с остальными членами семьи, но сердце уже не испытывало такой тяги к церкви. В то время я был агностиком... не определившимся в своих воззрениях, но понимающим что, то, что я знал о религии, было неправильным.
Как только представилась такая возможность, я уехал из дома. Я пошел служить в королевские ВВС в возрасте 15ти лет и с того времени больше не посещал церковь. Со своей будущей женой я встретился, когда приехал за компанию с её братом к ним домой. Она принадлежала к церкви Шотландии (протестантской церкви). Мы решили не устраивать церковного венчания, но под давлением ее отца мы все-таки сходили все вместе к местному священнику. Он спросил меня о моих религиозных убеждениях и я, ничего не скрывая, рассказал ему все на чистоту. Он был добрый, открытый человек. Мы несколько раз беседовали и, к моему большому удивлению, он высоко оценил то, что я откровенно говорил с ним. Хотя мы и разошлись в наших воззрениях на религию, он согласился обвенчать нас и подарил нам в качестве свадебного подарка Библию, которая использовалась во время службы. У нас была скромная свадьба, на которой присутствовали только священник, моя жена и я с ее отцом и двумя свидетелями из церкви.
По окончании военной службы в ВВС, в 1976 году я уехал из Великобритании в одну мусульманскую страну, чтобы обучать работе с электронной техникой офицеров ВВС и работников неправительственных организаций. До этого у меня не было знакомых среди мусульман, и мои представления о том, что представляет собой ислам, были сформированы под влиянием навязанных стереотипов (которые, спешу добавить, все оказались ложными).
В поведении студентов я не увидел ничего нового, что бы меня удивило. Они не молились и вообще не были религиозны; некоторые даже выпивали и ухаживали за девушками. Большинство проявляло равнодушие к учебе, на все мои замечания у них был один ответ «Инша Алла», и у меня создалось впечатление, что по-настоящему работать они и не собираются; их кредо заключалось во фразе «что будет, то будет».
Я начал читать Коран по двум причинам: во-первых, я хотел быть хорошим преподавателем и считал, что если мне удастся лучше понять взгляды и мировоззрение моих студентов, я смогу лучше донести до них то, чему мне надо их научить и, возможно, мне удастся пробудить в них энтузиазм к учебе, и, во-вторых, я хотел убедиться в неправильности ислама.
Однажды студенты увидели, как я читаю Коран. Они пригласили для разговора со мной ученого шейха. У нас было несколько очень обстоятельных бесед, в ходе которых он расспрашивал меня о моем понимании веры. В конце одной из наших бесед шейх сказал мне: «Ты – мусульманин, но просто этого еще не знаешь».
Я продолжал читать Коран в течение нескольких месяцев, и чем больше я читал, тем большее впечатление на меня производила логичность, согласованность положений и чистота ислама. Дальнейшие события, как принято говорить, опустим... В конце 1976 года я произнес шахаду. (Альхамдулилля!)
Войти с помощью: