Последствия принятия ислама булгарами

Объявление ислама государственной религией Булгарии, произошедшее 11 июня 922 года по григорианскому стилю, открыло новую страницу в жизни булгарского народа – если ранее он был лишь одним из многочисленных тюркских племенных союзов, то отныне стал северным форпостом исламской цивилизации. Став частью огромного исламского мира, бывшего в то время средоточием наук в море невежества, булгары принялись вбирать в себя всю ученость, накопленную человечеством и аккумулированную в мире ислама. Студенты из Волжской Булгарии отныне учились в университетах и медресе Благородной Бухары и Города мира – Багдада – крупнейших интеллектуальных центров того времени.


Необходимо отметить, что, невзирая на политические междоусобицы, уже в то время начавшие раздирать страны ислама, исламская умма продолжала представлять из себя единый организм. Ученые и торговцы, паломники-хаджии и суфии, поэты и студенты не знали границ внутри исламского мира и свободно по нему перемещались. Поэтому приобщение к исламской цивилизации не могло не дать мощнейший толчок интеллектуальному развитию булгарского народа.

О Волжской Булгарии пишут аль-Масуди ("Мурудж", "Китаб ат-танбих валь-ишраф"), побывавший в ней испано-арабский путешественник из Гранады Абу Хамид аль-Гарнати, живший в Афганистане неизвестный нам автор труда «Худуд аль-Алам» – «Пределы мира») и многие другие авторы, жившие в самых разных концах исламского мира. Булгария прославилась от Кашгара на территории современного Китая до Гренады в Испании. Современники далеко за пределами поволжского региона упоминают о людях с тахаллусом аль-Булгари – врачах и купцах, воинах и студентах. Пути булгарских купцов не ограничены теперь традиционными маршрутами – к соседним народам Поволжья, Урала и Западной Сибири, славянам и русам, в страны Северной Европы и к племенам Великой Степи – Дешт-и-Кыпчака. Их торговые пути отныне пролегают также в великий Хорезм и Багдад, и их принимают как мусульман, со всеми положенными для правоверных льготами.

Объявление Ислама государственной религией не могло не вызвать резкого неприятия в Хазарском каганате, где у власти находилась иудейская верхушка, и которому Волжская Булгария подчинялась. Фактически это для бывшего вассала каганата означало объявление государственного суверенитета. Отправка же посольства к главе иного государства, к тому же находящегося в состоянии войны с сюзереном, и по сей день является декларированием себя в качестве самостоятельного субъекта международного права. Всего этого хазарский каган вынести просто не мог. В бешенстве он пытается выместить свою злобу на мусульманах своей страны – в этом же 922 году он разрушает минарет главной мечети хазарской столицы Итиля и приказывает казнить ее муэдзинов. Из-за усилившихся гонений часть мусульман из Хазарского каганата вынуждена была эмигрировать в новообразованное мусульманское государство. И хотя документальные факты, подтверждающие это, нам не известны, но нет никакого сомнения в том, что это произошло.

Все вышеперечисленные факторы вывели Волжскую Булгарию в один из крупнейших цивилизационных центров этой части обитаемого мира, каковым она, а впоследствии и ее идейные наследники и являлись на протяжении длительного времени. Многие народы, также наравне с булгарами находившиеся в зависимости от хазар – марийцы, мордва и т.д., так и не создали собственных государств, а вошли в орбиту формирующегося Булгарского государства и продолжали в нем оставаться, испытывая его политическое, культурное и экономическое влияние. Специалисты по этническим контактам в Поволжье, например, пишут, что, если до второй четверти десятого века влияние булгар и марийцев было обоюдным, то уже с этой даты одно приобретает сугубо односторонний характер. Всем этим Волжская Булгария была обязана не силе своих воинов, и не торговой смекалке своих купцов – причиной всему был ислам – первая небесная религия, пришедшая в Среднее Поволжье. И именно ислам вывел булгар из состояния «один из многих» на место бесспорных лидеров в регионе. И поэтому, чувствуя силу ислама, этой идеологии единобожия, и, предвидя конец своей державы именно от носителей этой идеи, был так взбешен хазарский каган.