Муфтий, потерявший киблу

Заявления председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина, высказанные им в интервью газете «Московская правда», повергли мусульманскую общественность в состояние шока. Во-первых, ссылаясь на оценку Москомнаследия, он обнародовал нуждающуюся в подтверждении независимых экспертов информацию о том, что здание Московской соборной мечети не представляет исторической ценности. Во-вторых, при ее строительстве в начале прошлого века, по его словам, было допущено «серьезное отклонение направления на киблу, что в результате приводит к семисоткилометровому отклонению от предписанного направления мусульманской молитвы».

Сенсационные заявления Гайнутдина вскоре дополнились реальными событиями. 11 сентября 2011 года, то ли в знак солидарности с американским народом по случаю десятилетней годовщины совершения теракта в Нью-Йорке, то ли по причине иной исторической аналогии, Московская соборная мечеть была снесена. В ночь накануне, по версии Совета муфтиев России, во время ливня обрушилась западная стена старого здания мечети. Часть стены обвалилась внутрь зала, часть – на уличную территорию. По инициативе ДУМЕР (муфтий Равиль Гайнутдин), было принято решение о срочном разборе оставшихся трех стен, поскольку якобы существовала опасность их дальнейшего разрушения.

Вердикт ДУМЕР, фактически являющейся приговором историческому памятнику татарского народа, вызвал праведный гнев и возмущение всего мусульманского сообщества России. Мусульманская общественность особенно была шокирована оперативностью сноса здания.

Общественная дискуссия о судьбе мечети длилась на протяжении долгих лет, но о ее сносе ранее речи не велось. Все говорили только о реставрации мечети, об исторической ценности самого здания. Комментарии по поводу свершившегося факта продолжают поступать по сей день. Хронику последних событий любезно согласился прокомментировать почетный муфтий ЕДУМ Пензенской области, шейх Аббас Бибарсов.

- Аббас- хазрат! Какое значение лично для вас имела Московская соборная мечеть?

- Мне трудно говорить о Московской соборной мечети в прошедшем времени. Я все понимаю разумом, но сердцем и душой принять факт ее разрушения не могу. Уж слишком много с ней связано ярких страниц истории татарского народа, да и моей биографии тоже.

-Вы имели к ней непосредственное отношение?

- В 1975 году, после трехлетнего обучения на богословском факультете Дамасского университета (Сирия) меня избрали на Пленуме ДУМЕС первым заместителем муфтия по религиозным делам, одновременно я исполнял обязанности имам-хатыба соборной мечети Уфы. В силу служебных обязанностей мне приходилось сопровождать иностранные делегации из мусульманских стран и возглавлять делегации советских мусульман в страны Востока.

Хочу сразу оговорится, что, начиная с 1950 года, важнейшим аспектом работы ДУМЕС стала международная деятельность. Визиты и обмены делегациями в рамках международных отношений СССР с исламскими государствами стали доброй традицией. Главы мусульманских государств, прибывавшие в нашу страну с официальными визитами, в обязательном порядке посещали Московскую соборную мечеть, которая стала символом мусульман Советского Союза, «визитной карточкой» советского ислама.

Я был лично знаком со многими имамами, аксалами и прихожанами Московской соборной мечети, принимал в ее стенах участие в крупных религиозных мероприятиях. Только долго разрываться между Москвой и Уфой не мог, а потому в 1982 году сложил с себя обязанности имам-хатыба уфимской соборной мечети, оставив за собой пост первого заместителя муфтия ДУМЕС.

В том же году муфтием ДУМЕС был избран Талгат Таджуддин, а в Москве открылась Всемирная Конференция руководителей и других видных деятелей религий мира, посвященная сохранению жизни человечества и предотвращению ядерного уничтожения.

Инициатором ее проведения выступил тогдашние глава Русской православной церкви Пимен. Мусульмане Советского Союза не могли оставаться в стороне от высокой миссии служения делу миру и дружбы между народами, и горячо поддержали идею РПЦ. В этот период времени я временно исполнял обязанности имам-хатыба Московской соборной мечети, где проводил пятничные намазы и другие молитвы.

- Вам самому не предлагали должность имам-хатыба Московской соборной мечети?

- Тогда эту вакансию занимал один из старейших имамов Советского Союза Ахметзян Мустафин, который прослужил в этой должности 30 лет. Кстати, именно благодаря его авторитету в 1980 году удалось спасти от разрушения здание Московской соборной мечети, которую столичные власти намеревались снести в связи со строительством Олимпийского спортивного комплекса в Москве.

В 1986 году я приехал из Азербайджана отдохнуть в родном селе Средняя Елюзань. В национальных республиках тогда было неспокойно. Назревали первые предпосылки развала СССР. Я решил ехать в Москву с твердым намерением просить отставки с должности имам-хатыба соборной мечети «Аждарбек». Мне хотелось подальше уйти от большой политики и посвятить себя служению Аллаху в родном селе. В Совете по делам религий при Совмине СССР мою просьбу внимательно выслушали и... предложили занять пост имам-хатыба Московской соборной мечети.

Ахметзян Мустафин на тот момент умер и освободившуюся вакансию предложили мне, но я от нее отказался. Уговаривали часа три, но я стоял на своем: «Хочу вернуться в родное село!». Тогда, прямо при мне, из канцелярии позвонили уполномоченному Совета по делам религий по Пензенской области А.С.Васягину и передали строжайшую инструкцию: «Ни в какую мечеть Бибарсова имамом не назначать». В Среднюю Елюзань все же я вернулся, а на предложенное мне место в Московской соборной мечети вскоре назначили имам-хатыба казанской соборной мечети «Нур Ислам» Равиля Гайнутдина.

- Вы согласны с заявлением Равиля хазрата о том, что по оценке Москомнаследия здание мечети не представляло исторической ценности?

- Мне больше припоминается его заявление по случаю 100-летия Московской Соборной мечети в Колонном зале Дома Союзов. В своей речи на юбилейных торжествах в мае 2004 года он говорил о том, что в истории Московской Соборной мечети отражена вековая история, о том, что за 14 веков существования ислама в России не было события, равного по своему значению этому юбилею.

Но в августе-сентябре 2011 года позиция ДУМЕР в отношении Московской соборной мечети резко изменилась. Почему? Незадолго до сноса Московской соборной мечети Равиль Гайнутдин исключил возможность ее разрушения, заявив о том, что она сохранится как памятник татарской архитектуры. Он заверил мусульманскую общественность в том, что мечеть будет реконструирована, но не уничтожена.

А вскоре якобы обрушилась одна из стен здания и было принято скоропалительное решение о демонтаже мечети. Мэрию Москвы и мусульманскую общественность просто поставили перед свершившимся фактом.

- Вы верите в то, что обрушение стены Московской соборной мечети – это результат форс-мажорных обстоятельств или допускаете версию о том, что кому-то понадобилась аналогия с инсценировкой поджога немецкого Рейхстага?

- В том, что обрушение стены произошло естественным путем у меня есть большие сомнения. Стены в одночасье не падают. Этому предшествует длительный процесс внутреннего разрушения. По версии СМР: «во время ливня обрушилась западная стена старого здания мечети. Часть стены обвалилась внутрь зала, часть – на уличную территорию». Но если наклон массы был направлен при обрушении внутрь зала, то какая сила нужна для того, чтобы повернуть ее в обратную сторону? Как человеку, принимавшему в 60-70 годы XX века участие в возведении многих строительных объектов, мне трудно представить такое.

В смысле технических требований, предъявляемых к строительным объектам в условиях российской действительности, Московская соборная мечеть была идеальным сооружением. За сто лет на ее стенах не образовалось ни одной трещины. Иначе и быть не могло. За вековую историю существования в ней совершали молитвы миллионы мусульман, включая иностранные делегации. Мне трудно допустить мысль о том, чтобы органы технадзора СССР, а затем России взяли на себя ответственность за чрезвычайное происшествие. Были ли ДУМЕР выданы предписания – это другой вопрос, но судя по многочисленным заявлением руководства СМР о необходимости проведения реставрационных работ они были.

В таком случае, как принято в цивилизованном обществе, мусульман должны были предупредить о невозможности использования мечети в культовых целях и закрыть ее на реконструкцию. Гайнутдин же, зная об этом, за три дня до обрушения стены проводил в стенах Московской соборной мечети торжественную молитву, тем самым подвергая смертельному риску тысячи прихожан. Это уже осознанный поступок и любой руководитель, не отреагировавший на выданные технические предписания, должен понести ответственность перед законом за свои действия или бездействия.

- А вы считаете что Московскую соборную мечеть можно было сохранить?

- Я принимал участие в закладке камня в основание новой Московской соборной мечети и могу подтвердить, что в окончательный вариант проекта был внесен пункт о сохранении старой соборной мечети. Во всяком случае руководство СМР обещало ее не ломать. Лично Гайнутдин заверил всех мусульман в том, что мечеть будет сохранена, но не сдержал своего слова. Он вошел в историю как разрушитель татарской мечети.

Как бы такие люди себя не пытались оправдать, разрушителям мечетей нет никакого оправдания. Всевышний тому свидетель и в Судный день мы также будем свидетельствовать об этом перед Аллахом.

- Но другим аргументом Равиля Гайнутдина в пользу сноса Московской соборной мечети является ее отклонение от киблы, что возможно только при исправлении направленности мечети в сторону Каабы.

- Как муфтий, допустивший разрушение Московской соборной мечети, лишивший тысячи мусульман совершать пятикратные намазы, и как духовный лидер российской уммы потерявший киблу, он для меня уже не существует.

Ведь что такое кибла? Это то место, ориентация или направление для совершение намаза, от которого молящийся обращается лицом в сторону Священной Каабы в Мекке. На раннем этапе пророчества Мухаммада, мир ему, первым мусульманам киблой служила расположенная на земле Палестины мечеть аль-Акса, которую Аллах несколько раз наградил в Коране эпитетом «благословенная».

Согласно преданию, во время полуденной молитвы в мединской «Мечети двух кибл» пророку, мир ему, было откровение от Аллаха о смене киблы. Посланник Всевышнего Мухаммад, да благословит его Аллах, не прерывая молитвы, вместе с остальными молящимися, просто изменил направление в сторону Мекки (сура 2:142-150), при этом он не стал перестраивать мечеть, тем более разрушать ее.

Так почему же для смены киблы потребовалось сносить Московскую соборную мечеть? Не проще бы было провести внутреннюю реконструкцию мечети развернув михраб, расстелив ковры в направлении Мекки и повернув свои лица в сторону Священной Каабы? Самое ужасное в том, что мусульмане Москвы не только лишились исторического здания старой соборной мечети, но и лишены возможности совершать религиозные ритуалы в строящемся комплексе новой соборной мечети, который грозит превратится в долгострой.

К какой же кибле им теперь обращаться, если по оценкам СМР, в праздничные дни на территории перед Московской соборной мечетью собиралось до 70 тысяч правоверных? Почему они должны терпеть лишения и унижения под палящим зноем или в лютую стужу? Зачем же нужно было ломать старую мечеть не построив новую? Об этом Равиль Гайнутдин подумал?

Заявляя о том, что при «строительстве Московской соборной мечети в начале прошлого века было допущено серьезное отклонение направления на киблу», он подвергает сомнению авторитет устазов, меценатов и благочестивых мусульман стоявших у ее истоков с 1904 года, собиравших деньги на ее строительство по всей Российской империи, даже на территории Китая.

Являясь муфтием, председателем президиума Духовного управления мусульман Центрально-Европейского региона России (ДУМЦЕР) с 1994 года, а имам-хатыбом Московской соборной мечети с 1987 года, занимая по настоящее время посты председателя президиума Духовного управления мусульман европейской части России ( ДУМЕР) и Совета муфтиев России, Равиль Гайнутдин мог бы поинтересоваться вопросом изменения киблы еще 24 года назад. Но скрывал эту проблему от мусульманской уммы, продолжая совершать вместе с паствой молитвы вне направления Каабы.

Интересно, чтобы сказали иудеи пророку Моисею, который 40 лет водил израильский народ по пустыне в поисках земли обетованной, если бы в конце пути он признался им в том, что все эти годы вводил народ в заблуждение?

– Не связаны ли ваши суровые оценки с личной неприязнью к Равилю Гайнутдину?

- Мне его не за что любить. Благочестивые предки всегда учили нас познавать людей по мере их общения с близкими и окружающими. Могу привести несколько примеров, которые характеризуют поведение Равиля-хазрата по отношению к моей личной судьбе.

Практически всю сознательную жизнь, включая бакинский период, я собирал старинные мусульманские книги. Искал их на стройках, свалках, в разрушенных домах, объездил практически все татарские села России. Меня знают мусульмане во всех странах СНГ и регионах России. И многие из них, которым семейные реликвии были очень дороги, дарили мне их ради Аллаха, чтобы я их сохранил.

За долгие годы у меня образовалась уникальная коллекция. Часть книг я передал в дар учителям бухарского медресе. Другую часть оставил у себя, но в доме случился пожар. Об этом узнали практически все мусульмане на постсоветском пространстве, и многие мне выразили искреннее сочувствие. А вот Равиль Гайнутдин, хотя я являлся сопредседателем СМР, мне даже не позвонил, не поинтересовался: «Что с домом? Уцелели ли книги – богатейшее наследие наших предков?

Когда в мой дом пришла новая беда, умер мой старший сын Джафар, он также не выразил ни одного слова соболезнования. Даже не справился о моем здоровье после того, как я сломал бедро и два месяца лежал в больнице. Поэтому для меня не удивительно, что именно такие люди могут разрушать мечети.