Команда единомышленников из фонда Марджани выбрала нелегкую задачу: изменить восприятие ислама в российском обществе. Переписывать историю они не собираются. Создавать "человеческое лицо" ислама – тоже. Но зато в скором времени это общество обзаведется многочисленными исследованиями необъятного наследия исламской цивилизации, двумя увлекательными журналами – литературно-философским "Четки" (из типографии скоро выйдет второй номер) и научным Pax Islamica. В планах фонда также реализация всевозможных арт-проектов. Об этом в интервью ИА Islamnews рассказывает координатор научных программ фонда Марджани, арабист-исламовед, кандидат исторических наук Игорь Алексеев.
- Почему фонд назвали именем Марджани?
- Марджани – фигура, хорошо известная российским мусульманам, но не вполне всесторонне оцененная в истории ислама. С одной стороны, он известен как первый известный татарский историк, по сути, создатель татарского национального самосознания. С другой стороны – и это едва ли не важнее, – Марджани был человеком классической мусульманской учености, находившимся на стыке эпох, традиций и культур. Будучи человеком классической исламской школы, он лучше многих понимал и необходимость ее модернизации, превращения ее в инструмент более динамичного развития современного мусульманского общества. И эти идеи в значительной степени совпали с тем, что высказывалось тогда в остальном мусульманском мире исламскими деятелями, выдвигавшими идею «исправления» (ислах) устоев современного им общества и понимания ислама. Тогда высказывался один и тот же комплекс идей о том, что мусульмане должны проснуться от вековой спячки, перестать жить инертно, чтобы не оказаться задавленными более сильными конкурентами, но при этом стимул для более динамичного развития они должны искать внутри самих себя, своей духовной идентичности, иначе они просто потеряются и растворятся среди прочих. Потеряют самое главное – свою религиозную составляющую.
Кроме того, акцент на имени отечественного, а не зарубежного мусульманского ученого символизирует для нас глубокую укорененность исламской традиции в нашей стране, для которой она является не чужеродной, а наоборот представляет собой один из ключевых системообразующих векторов нашей истории и современности.
- Чем отличается ваш фонд от других подобных многочисленных организаций?
- Действительно, в последние годы в нашей стране стремительно растет число благотворительных фондов и некоммерческих организаций, занимающихся поддержкой различных научных и образовательных проектов. Но собственно изучением ислама и мусульманской культуры подобные организации стали интересоваться совсем недавно. Тем не менее, очевидно, что в современном российском обществе существует настоятельная потребность понять ислам – одним из доказательств этого является наметившийся поворот государства навстречу исламу. Однако на сегодняшний день интерес этот далеко не удовлетворяется – отсутствует инфраструктура, недостаточно литературы, информация распространяется с трудом и зачастую носит заведомо тенденциозный характер.
В 90-е гг. существовали два вида некоммерческих фондов, с которыми могли иметь дело исследователи, занимающиеся исламом. Это, с одной стороны, крупные западные фонды, предоставлявшие гранты на изучение «исламского экстремизма», а с другой стороны – собственно исламские структуры, опиравшиеся на финансовую мощь нефтедобывающих стран Залива, зачастую поддерживавших этот пресловутый «экстремизм». В последнее время стали появляться формально независимые, но фактически близкие к российскому государству, финансирующие исламские и исламоведческие проекты в русле курса нынешней российской власти на восстановление отношений с исламским миром. Эти структуры могут быть вполне эффективной альтернативой сомнительным зарубежным инвестициям в духовную жизнь нашего общества, но не могут в полной мере удовлетворить интерес к исламу самого этого общества.
- На кого ориентируется ваш фонд?
- Мы ориентируемся на общество в целом и исходим из того, что в этом обществе существует проблема, связанная с диалогом различных религиозных традиций. У нас нет задачи религиозной проповеди, просвещения и религиозной деятельности. Но среди нас есть мусульмане и исследователи, которые занимаются исламом с позиции научного интереса. Мы хотим поддержать диалог, который назревает внутри общества, диалог о том, как этому обществу выстраивать собственные отношения с исламом. Например, много говорилось в контексте террористических организаций об исламском факторе, и много вокруг этого было спекуляций. И, тем не менее, общество, в котором по разным оценкам от 15 до 25% мусульман, не имеет никаких адекватных представлений об исламе. Очевидно, что если мы хотим сохранить российский социум, необходимо заполнять эти лакуны.
- Существует ли исламское общество в России?
- Однозначно и не подлежит сомнению то, что в России мусульмане есть. Вопрос в том, составляют ли они общество. Пока мы видим разные группы со своими частными интересами. Кроме того, по какому критерию мы считаем человека мусульманином? Потому, что у него мусульманское имя и фамилия? Потому что он сам считает себя мусульманином? Потому что он соблюдает какие-то основные предписания ислама? Единого для всех критерия нет, в том числе его нет и в среде самих мусульман. Поэтому, мы ориентируемся не на какой-то специфический мусульманский сегмент, а на все общество в целом. Мы хотим побольше узнать про ислам сами, и привлечь к этому других. Укрепление этого знания само по себе уже может быть самостоятельным фактором общественного процесса.
- Но на самом ли деле диалог назревает?
- Диалог неизбежен. Понятно, что просто человек с улицы может и не чувствовать этого, пока под его окном не разразится этноконфессиональный конфликт. У тех же, кто пытается осмыслить жизнь вокруг себя, структурировать это осмысление на уровне политики, культуры, у них это ощущение есть. Потому что если бы этого ощущения не было, Россия не вступала бы в ОИК, не создавались бы различные группы высокого уровня под патронажем ЮНЕСКО, ООН и так далее. У нас не было бы проектов поддержки исламской культуры, науки и образования на государственном уровне. Потребность есть, но и на самом высоком политическом уровне, и на уровне образованной части общества никто не знает, как этот диалог вести дальше. Скажем, среди интеллигенции интерес к исламу очень высокий, другое дело, что он не может быть удовлетворен только лишь проповедями в мечети и исламским просветительством и апологетикой.
- Что ваш фонд намерен предложить?
- Наше полное название – фонд поддержки и развития научных и культурных программ. Сейчас мы поддерживаем ряд научных проектов, среди которых публикации памятников наследия исламской цивилизации, исследования по истории и современному положению мусульман в России и в мире.
Фонд издает литературно-философский альманах «Четки» и научный исламоведческий журнал «Pax Islamica – Мир ислама».
Мы активно работаем с музейным сообществом, и у нас готовится ряд арт-проектов на исламскую тематику. В прошлом году мы совместно с Государственным музеем Востока провели историко-этнографическую выставку «Туркестан в старых фотографиях и керамике». Готовится ряд изданий по мотивам эпического и фольклорного наследия тюркских народов России.
Отдельным проектом является переиздание классических работ по востоковедению и исламоведению. Первыми в этом ряду станут работы основоположника российской школы историко-философского исламоведения А.В. Сагадеева – трехтомник его переводов средневековой арабо-мусульманской философии и монография «Восточный перипатетизм».
В декабре 2007 г. Фонд провел в стенах РГГУ международную исламоведческую конференцию «Мир ислама: история, общество, культура», которая собрала более ста участников из России, стран ближнего и дальнего зарубежья, среди которых были специалисты с мировым именем. Конференция прошла на очень высоком уровне научной дискуссии, мне сложно припомнить за последние лет 10 столь интересное в содержательном отношении научное мероприятие, посвященное исламу. Материалы конференции будут в ближайшее время изданы отдельной книгой.
- Политика совсем исключена из деятельности фонда?
- У нас нет политических амбиций, и мы не стремимся встроиться в действующую политическую систему. Но политика как часть общественной жизни, как предмет изучения и предмет рефлексии нас естественно интересует. В частности, Фонд готовит к изданию большую коллективную работу под названием «Политическая история Ближнего Востока в XX веке». Здесь охвачены все основные проблемы эпохи – от крушения Османской империи, создания еврейского «национального очага» и государства Израиль до современной ситуации в Ираке и Афганистане. Наша задача – дать научную интерпретацию, а не создать очередную спекуляцию. Это будет книга в жанре учебного пособия для высших учебных заведений.
- Вы пытаетесь изменить имидж ислама?
- Имидж ислама не нами создавался, и не нам его менять. Наша стратегическая сверхзадача – изменить восприятие ислама теми, кто сталкивается и имеет дело с мусульманами. Это две разные задачи. Когда религиозные деятели говорят, что надо создать интерпретацию ислама в условиях современного российского общества, они занимаются изменением имиджа ислама, создают "ислам с человеческим лицом". "Мы, – говорят они, например, – не должны отрубать руки за воровство, а должны отложить эту меру наказания. Мы не можем ее упразднить, потому что она введена божественным откровением, но мы не будем ее применять, чтобы не выглядеть варварами".
У нас же, как исследователей ислама, нет ни такой задачи, ни права на это. Потому что мы воспринимаем ислам как факт исторический, как результат развития, и не нам переписывать историю, как бы она ни сложилась. Но как люди, погруженные в эту проблематику, мы несколько лучше других понимаем, что тот имидж, который создается в данный момент времени, не отражает всей полноты того, имиджем чего он является. Поэтому нам важно, чтобы в обществе понимали многосторонность и многогранность того явления, которое называется исламом.
Войти с помощью: