Призрак рая: пока сирийцы могут лишь любоваться на дома, где жили их родители

"Голаны – это же голая пустыня?" – задает вопрос коллега, принадлежащий к новому поколению журналистов-международников, которые полагают, что объектом их внимания являются подробности жизни знаменитостей, а не сложности политической географии.



Нет, Голаны – это рай, в котором все плоды – запретные. А ведь заурядный советский школьник предыдущей эпохи мог по памяти начертить причудливые линии фронтов самого запутанного конфликта XX века. Но не везде все так запущено, как в нынешней России. 5 тыс. человек из 64 стран мира приехали в Сирию на первый международный форум в поддержку возвращения Сирии Голанских высот. Такого фурора сами устроители не ожидали, равно как и беспрецедентного интереса к теме со стороны европейцев и американцев.



Два дня по дорогам страны беспрерывно курсировали вереницы автобусов и машин, доставляющих гостей в обычно закрытые прифронтовые области, примыкающие к господствующей над местностью высоте – знаменитым Голанским высотам. Прифронтовыми, а не пограничными эти области являются постольку, поскольку никакой признанной границы нет, а есть просто ограждения и колючая проволока по линии прекращения огня событий 1973 – 1974 годов.



Голанские высоты, согласно 242-й резолюции Совета Безопасности ООН, считаются оккупированной территорией. Все поселения, возведенные на них оккупационными властями после 1967 года, рассматриваются как незаконные. Люди, изгнанные и бежавшие из своих домов, именуются беженцами, их право на возвращение подтверждено международными актами. Такова теория.



Два года назад исполнилось 40 лет, как это плато (примерно 60 км в длину и 25 – в ширину) занято Израилем. В прошлом году минуло 35 лет с момента последней неудачной военной попытки его вернуть. Десятилетия потрачены на безрезультатные переговоры с участием посредников. Последний раунд таких переговоров был закрыт президентом Сирии Башаром Асадом год назад.



На сегодняшний день две страны находятся в состоянии войны. Условием для переговоров Асад поставил безоговорочное возвращение Голан. Каждый уходящий израильский премьер любит высказаться на тему того, что Голаны можно обменять на мир. Каждый приходящий заявляет, что не отдадут ни пяди. Внятного плана мотивировки Израиля на возврат этих земель не существует ни у США, ни у ООН, ни у Европы.



Никто из участников так и не смог мне объяснить, почему форум состоялся именно сейчас. Большинство сошлось на том, что это, с одной стороны, своего рода показательный урок Израилю, который тоже не ожидал, что в наши дни возможна такая дружная поддержка, казалось бы, подзабытой темы. С другой стороны, многие считают, что это неявная демонстрация американской администрации части своих скрытых возможностей давления на Израиль. Ведь участие американских и европейских активистов было беспрецедентно высоким для подобного мероприятия. В предчувствии вероятного удара Израиля по Ирану многие сочли этот форум прямым предупреждением.



Призрак мира



В первый день делегатов повезли в друзско-христианский город Кунейтру в югу от Дамаска, разрушенный израильскими бомбардировками в 1973 году и не восстановленный до сих пор. Кроме пограничников и миротворцев ООН, здесь обитателей нет.



Энтузиазм участников форума при полной неразрешимости проблемы несколько удивляет. Среди 5 тыс. участников представителей бывшего СССР было всего трое, плюс несколько человек из Польши и Сербии. Русским и их бывшим союзникам слова не дали. Выступали все больше европейцы и американцы. Ни слова не было сказано о том, что, кроме СССР, никто не приложил столько материальных и людских ресурсов, чтобы арабы свои земли не утратили окончательно.



Арабы помнят. "Какие были советские люди! Таких больше нет! Они танк меняли на тонну пшеницы – даром отдавали " – это из частных разговоров. "Ты пойми: что думают русские, мы знаем. Нам даже помощи от русских не нужно, нужно только, чтобы они были в авангарде борьбы с Америкой, с империализмом, с капитализмом". А нужно ли это наследникам СССР?



Узнав, что из России приехало только трое, они буквально застывали в недоумении. " Что происходит с вашей страной? " – вот что они силились понять.



Наша скептическая российская тройка во главе с генералом Леонидом Ивашовым оглядывала укрепленные высоты. Не надо быть военным, чтобы понимать, что если во времена СССР силовой вариант решения проблемы был невозможен, то теперь – тем более. Вопросы, каким образом эти высоты отданы противнику при всей мощи советской поддержки арабов, остаются без ответа до сих пор. Что касается массовой солидарности, то, конечно, дело достойное, но малорезультативное для людей.



Вопросы вопросами, а вот она – знаменитая Кунейтра.



Призрак города



Нет, это не Грозный. И тем более не Сталинград. Это райский сад, по которому сработала авиация, но райская сущность которого проросла сквозь раны войны.



Посреди одичавших садов, полных неразорвавшихся мин, высятся остовы домов, церкви, школы, госпитали. В руинах церкви святого Георгия молился папа Иоанн Павел II в 2001 году. С того времени удалось отстроить фронтон. Теперь общий пейзаж разрушений увенчан новенькими церковными башенками.



При определенной доле цинизма руины кажутся живописными. Ходить по ним нельзя. Можно смотреть на них издалека, если жизнь дорога. У международного сообщества не нашлось средств, чтобы разминировать город.



Какие нечеловеческие архитектурные изыски придает расплавленный свинец заурядным человеческим постройкам. Если бы не буйная зелень и цветы возле руин, не вздыбленная земля, не оплавленный металл конструкций, то издали можно даже принять все это за странности пейзажа или следы тектонических сдвигов.



Любопытно, что пропагандистская война вокруг Кунейтры напоминает то, что творится вокруг Цхинвали. Израиль до сих пор пытается убеждать мир, что сирийский город разрушила сирийская артиллерия, точно так же, как грузинское руководство настаивает, что войну в августе 2008 года начали русские и именно они расстреляли Цхинвали.



Город находится на нейтральной земле под контролем ООН.



Жить в нем невозможно. Не из-за пропаганды сирийских властей, а из-за его местоположения.



По дороге к Кунейтре несколько постов миротворцев ООН – поразительно, что они выглядят куда более тревожно, чем эта несжатая нива войны. Дорога идет мимо деревушек. И там тоже куда больше шрамов войны, чем в покинутом городе. Вот доты. Вот укрепточки. В деревнях к дороге выходят старики и старушки, кто помнит. Вдоль дороги стоят стайки детишек, не знающих страха. Вот совсем маленькие мальчишки, которым даже флажков не досталось, выстроились ровненько в ряд на куче песка и потешно отдают честь.



Кое-где плакаты написаны детским почерком, раскрашены с деревенской наивностью. Для жителей этот странный всплеск политической активности большого мира – первая реальная надежда на то, что возвращение к нормальной жизни вероятно хотя бы в перспективе. Ведь прежде о том, что какие-то переговоры где-то ведутся, они узнавали из скупых сообщений телевидения. Участники этих таинственных переговоров тут не появлялись.



На местности многое видно.



Например, понятно, почему, в отличие от деревенских, городские не вернулись: жить кучно на нейтральной территории и линии огня невозможно. Убрать от снарядов и осколков поле и сад проще, чем городской квартал. Над всеми поселениями нависают базы противника – днем и ночью ты и твои дети под прицелом.



Арабская почвенность тоже видна на местности. Здесь нет ни клочка, который можно легко засеять. Нужно разобрать камни, которыми тут усеяна земля.



Из этих камней строят дома и изгороди, ими укрепляют террасы и дороги. Этим террасам тысячи лет. Эту землю полили потом и кровью сотни поколений предков этих палестинцев и сирийцев. Такая земля крепко держит. Хотя, наверное, есть места, где жизнь куда более приятная и легкая, а работа – гораздо менее пыльная и более денежная. Упрямый народец: цепляется за свои камни.



Призраки борьбы



Американец Рамсей Кларк – легендарная личность, влиятельный работник администраций Кеннеди и Джонсона. В прошлом – генеральный прокурор США, лауреат премии ООН за правозащиту. Он – один из самых жестких и влиятельных критиков внешней политики США со времен вьетнамской войны. По итогам всех последующих американских кампаний он и его команда составляли подробные обвинительные акты против действий США. Ему 81 год, он защищал Милошевича и Саддама Хусейна.



Жизнь его удалась по всем параметрам. Он точно не ищет ни рекламы, ни денег, ни популярности. Это идейный борец.



Он лично встречался со всеми антиамериканскими силами в мире – от Революционных вооруженных сил Колумбии ( ФАРК) до лидеров исламских движений. Несентиментальный человек, он обеспокоен беззаконием, которое выпало на долю этих жителей Палестины и Сирии. Он не понимает, почему я не понимаю, что пригнало его с другого континента сюда, под палящее солнце. Старик, он говорит бесстрастным голосом о том, что без "помощи" его могущественной страны эти люди никогда не испытали бы тех бедствий, которые им выпали, что их обманывают имитацией переговорного процесса, пока у них крадут землю, воду и страну.



Он знает, что его соотечественникам не покажут даже толики того, что он увидел здесь, в Голанах. Он огорчен, что они не понимают, на что именно идет отчисление с их налогов – вот в том числе на эти вышки, радары, прицелы, в которых безоружные крестьяне и их дети.



На форуме много таких людей – молодых и старых. Есть австралийцы, англичане, канадцы. Они работают с палестинскими организациями, пишут статьи и книги, нимало не огорчаясь, что их голос в ведущих медийных ресурсах едва слышен. Это громадная, слаженно работающая всемирная сеть. Они уверены, что свидетельствовать о несправедливости – их долг, гражданский и человеческий.



На мой субъективный взгляд их усилия, возможно, чрезвычайно важны для их личного спасения, в которое большинство, правда, не верит. Но их усилия, как мне показалось, имеют слабое отношение к реальному спасению других человеческих существ.



Голландка Квива Баттерли много лет работает с палестинскими беженцами, в последние годы с иракскими палестинцами, которые уже в который раз вынуждены искать приюта где придется. Она речей не произносит, но умеет быстро обеспечить поставки необходимой еды и одежды для тех, кто замерзает и голодает. Есть тут активисты, организовавшие несколько морских и сухопутных " поездов " в осажденную уже три года Газу.



Что это? Ведь такими методами проблемы не решить, даже не продвинуть.



Приехали на форум и старейшины друзов, священство христианских общин – копты, православные, католикимарониты, которые проживали в Кунейтре до 1967 года. Они сидят скорбными рядами, к ним подходят политики и гости, выражают им свое почтение. Они встают, опираясь на палочки, прикладывают руку к сердцу, снова тяжело усаживаются в свои скорбные ряды и, плотно сжав губы, слушают по телефону и в записи выступления своих односельчан и соседей " с той стороны " , кто отсидел в израильских тюрьмах, тех, кто остался без глаз, рук, ног. Они готовы до бесконечности показывать сытым и хорошо одетым посланцам мира, где был их сад и под каким деревом умирала их мать. Может ли это утолить их страстное ожидание справедливости?



Призрак встречи



Собственно говоря, сам форум затевался как первая встреча семей на границе, которые не могли увидеться уже 36 лет.



Все дело в том, что никаких возможностей для встреч у жителей разделенных войной семей нет. Большинство арабов не имеют возможности покидать не только Израиль, но и деревню, не могут туда приехать и их близкие из-за границы. Нельзя съездить к родным на свадьбу или похороны. Нельзя войти в родной дом или сходить на могилу родителей. Конечно, есть интернет, телефон. Но на могилу к матери по интернету не ходят.



Такова жесткая реальность жизни в оккупации. Но есть некая мистическая, если угодно, грань, которая отделяет по-человечески понятную трагедию разделения, скажем, абхазско-грузинской семьи от трагедии семьи палестинской. Что это? Неужели священная география священной земли?



Лично я готовилась снимать объятия родственников через решетку. Как, скажем, происходит на границе Пакистана и Индии.



Встреча эта выглядела совсем не так.



На сирийской стороне есть холм. Он называется холм крика – просто потому, что с него кричат родным. Рядом с наблюдательным постом и вокруг самодельной трибуны с громкоговорителями на этом холме крика расположилась гигантская людская масса. Они стоят на душистой травке и смотрят вдаль.



Там, метрах в 500 на " той стороне " , на другом таком же холме – их родственники под сирийскими и палестинскими флагами. Лиц не различить. Различимы только разве что белые платки друзов и фотографии узников в руках у детворы. Старейшины торжественно сидят на стульях. Молодежь висит на всех стенах и крышах. Их деревня называется Магдала Шамс.



На сирийской стороне адвокат Стэнли Коэн с трибуны обращается к жителям гигантского незаконного поселения, раскинувшегося поодаль на той стороне долины.



Коэн – не менее легендарная личность, чем Кларк. Выглядит он так, как на Ближнем Востоке обычно выглядят художники и артисты – с длинными вьющимися волосами, собранными в хвост. Он происходит из манхэттенской религиозной семьи, прославился успешной защитой в США в 1995 году одного из лидеров ХАМАС, члена политбюро Мусы Абу Марзука. После 2001 года Коэн защищал права мусульман в США, которых подвергали избиениям и преследованиям. Евреи адвокаты защищают и воров, и убийц. Коэн потряс адвокатское сообщество тем, что заявил, что защищает только тех политиков, чью позицию он разделяет сам. В Израиле он защищает палестинцев.



Коэн в микрофон обращается к евреям. Он уверен, что они его слышат: " Как еврей и американец, я говорю вам, что вы позорите имя евреев, вы захватили чужую землю, вы – убийцы, уходите добровольно, пока не поздно " .



На " той стороне " в израильском поселении не видно ни души. Вдоль колючей проволоки туда-сюда ездят громадные машины, поднимая легкие облачка пыли. На вышке на господствующей высоте маячат израильские солдаты. Они привыкли слушать и не такие проклятия и угрозы.



В разговоре со мной Коэн говорит, что много знает об этой земле, которую он изъездил. Никаких проблем у него не возникало, потому что о людях здесь судят по их устремлениям и делам.



Но он тоже не может объяснить, в чем смысл того, чтобы громко говорить о своей позиции в пустоту. Точнее, он не согласен с таким описанием ситуации.



Хотя очевидность налицо – ведь оккупанты не бегут от грозных слов, стены тюрем не падают, а встреча разделенных людей так и не происходит. Ее нет – одна лишь видимость. Они стоят, палестинцы и друзы, и смотрят друг на друга через долину.



Братья славяне и братья мусульмане



Сербский депутат Наташа Йованович в Сирии впервые. Она и ее коллега Донка Банович не вовлечены в многолетнюю ближневосточную проблематику. Им все внове – и древность страны, и ее проблемы. Им более всего удивительно видеть, как арабы – христиане и мусульмане мирно соседствуют, какая у них спайка. Они ведь родом из страны, где добрые соседи как будто взбесились и все пошли друг против друга – католики против мусульман и православных, а потом – православные против мусульман. Они сравнивают сербскую боль потери Косово и Метохии с палестинской. И им отчетливо видно, что людей национальные и религиозные чувства распаляют напрасно, а борьба против несправедливости делает их непобедимыми.



Польские коллеги тоже под большим впечатлением от увиденного. Профессор Марек Дзекан, заведующий кафедрой Ближнего Востока и Северной Африки Университета в Лодзи, вместе с депутатами сейма в палестинской проблеме давно. Но в Голанах они все побывали впервые. И впервые наблюдают солидарность в ее непольском понимании – солидарность, несмотря на разделенность, бедность и безнадежность.



Тауфик и его друг – палестинские беженцы, они приехали на форум из Иордании – всего четыре часа езды. По сравнению с теми, кто летел из Аргентины, где самая большая в мире сирийско-ливанская община – сущая ерунда. Тауфик работает в исламском банке, и он – за ХАМАС.



Его лучший друг – нейрохирург, и он – за ФАТХ. Четыре часа пути, как и многие годы жизни, они обсуждают самую насущную проблему своей жизни: что делать, какую стратегию выбрать. В Иордании они росли и работали в ближайшем окружении зачинателя палестинской борьбы православного христианина Джорджа Хабаша.



Я спросила их, на что они надеются. "Мы ждем восстания" – вот что мне ответили эти уже немолодые люди. "Вы надеетесь победить?" – "Мы надеемся, что мы сможем умереть достойно".



Надежда Кеворкова

Газета "Газета"