Вчера всемирно известный исламский ученый и реформатор
Тарик Рамадан посетил Ассоциацию общественных объединений "Собрание", где встретился с российскими общественными деятелями, политиками и журналистами.
Один из самых популярных сегодня мусульманских мыслителей – профессор Рамадан, проповедует в своих лекциях идею евроислама, полагая, что базовые демократические и исламские ценности не могут противоречить друг другу. IslamNews публикует первую часть беседы ученого с российскими мусульманами. Первый вопрос, адресованный профессору, был о настоящем месте ислама в глобальной политике.- Прежде всего, хотел бы поблагодарить за приглашение. Я уже встречался с русскими мусульманами в Петербурге, и сейчас рад встрече с вами. Ваш вопрос я хотел бы свести к теме более узкой, к тому, что именно сейчас происходит в мире. Речь идет о нарастании глобального страха – исламофобии, о том, что я в своей статье обозначил как "Идеология страха и глобализация израильского синдрома". Сегодняшняя политика не имеет на самом деле отношения к идеологии, а скорее стремится к безыдейности. И мы, как мусульмане, представляем собой иных людей, несем ценности, которые не являются ценностями западного мира. И ценности нашего мира порождают недоверие. Так что ислам сегодня среди этой глобальной идеологии повсюду. Но только не в позитивном свете. В результате мы имеем Запад, который пытается представить себя жертвой терроризма, иммиграции. Ведь люди приезжают и подрывают сами основы западной идентичности.
Что мы сейчас видим на Западе? Мусульмане или бывшие мусульмане критикуют ислам. Диктатуры в мусульманских странах напрямую защищают интересы Запада. У Запада нет проблем с очень отсталым пониманием ислама до тех пор, пока эти правительства защищают его интересы. Запад говорит о демократизации в Ираке, но ничего не говорит о том, что происходит в нефтяных монархиях. Я думаю, мы сейчас являемся свидетелями того, что происходит в западном мире, и это можно обозначить как "мы – жертвы и мы в опасности". Я это называю глобальным израильским синдромом. Израиль очень мощное государство на Ближнем Востоке. Но он всегда представляет себя как жертву потенциальной агрессии палестинцев или арабов. Это происходит на глобальном уровне, и мы должны понять, что палестино-израильский конфликт включает в себя все измерения этого глобального напряжения и противостояния между исламом и Западом. Демократическое государство Израиль против недемократических – арабских – государств. С одной стороны мирный процесс – израильский, с другой стороны – терроризм палестинцев. Эта риторика глобального уровня отражается на местном уровне. Но мы не иные. Мы находимся в одном обществе, мы – часть западного общества, у нас общие ценности. Конечно, легко это говорить здесь, когда вы в своей стране, это ваша родина, вы здесь не иммигранты. И когда вы слушаете меня, вы воспринимаете положительно мои слова о том, что я – европеец, я – европейский мусульманин. Но на самом деле, этим мы расшатываем самооценку Запада.
Когда я был в Петербурге, я общался с профессорами университета. Они воспринимают 20 миллионов российских мусульман так, будто вы должны еще интегрироваться в это общество. Несмотря на то, что вы – русские, россияне, все же вы не являетесь частью этого общества. Мы говорим, что мы – европейские мусульмане, но все равно получается так, что не совсем европейцы. Больше мусульмане, чем европейцы. Надо взглянуть на всю картину целиком и понять, что кто-то подогревает это противостояние и противопоставляет мусульман с одной стороны и не мусульман с другой. А мы искажаем им эту картину, утверждая, что мы – часть Запада.
Именно здесь мусульмане должны прилагать больше усилий. Нельзя обладать мировоззрением меньшинства. Я не меньшинство – это моя страна. У меня такие же права и обязанности. Не должно быть менталитета жертвы. Мусульмане должны очень ясно понимать, кто они такие. Первое – мы не проблема для этого общества, мы скорее дар ему. Мы можем быть одновременно и мусульманами и россиянами, и в этом нет никакого противоречия. И как российские мусульмане вы должны помочь нам в одном очень важном деле. Поскольку в отличие от наших братьев в Европе, вы не иммигранты, вы россияне и граждане этой страны, вы можете помочь нам в том, чтобы разговор об интеграции прекратился. Успех интеграции на психологическом уровне заключается в том, чтобы перестать говорить об интеграции. Именно в этом плане ваш опыт и пример очень важен для нас. Мы можем нарушить эту устоявшуюся картину противопоставления. В этом заключается будущее, значение вашего вклада, вы будете свидетелями вашего послания народу, вы – община срединного пути. И то, что нам сейчас нужно – это союз.
- Поясните соотношение между двумя подходами западной политики, где первый путь – это консолидация общества на основе создания образа исламского врага, а второй – это столкновение цивилизаций, предложенное Хантингтоном, где уже не исламский фундаментализм – враг общества, а сама идеология ислама.
- Думаю, что эти две теории, которые вы представили, идут в том же направлении, которое я описывал ранее. Теория Хантингтона, где для Запада ислам больше чем враг, имеет большее отношение к страху, потому что "враги среди нас". 20 миллионов мусульман в России, больше 20-ти в Европе, 6 миллионов в Америке... Они здесь, они среди нас, они имеют права. Исходя из этого в обществе за нами больше наблюдают и мы все чаще теряем свои позиции. Например, сейчас президент Франции организует новый Средиземноморский союз. Этот союз тоже имеет отношение к безопасности, к закрытию границ от иммигрантов. Речь опять идет о страхе.
На Западе говорят, что исламские ценности совершенно чужды Западу. Хантингтон утверждал, что необходимо найти в западном обществе людей, которые бы продвигали среди мусульман западные ценности. И мы постоянно видим их – этих людей, которые вроде бы мусульмане, но они выходят и говорят вещи, которые Запад хочет услышать. Это политика. Они играют с ценностями, играют со страхами. Но наша трудность заключается еще в том, что с мусульманской стороны нет политической сознательности и даже религиозного понимания того, как мы должны развиваться в будущем.
- Мы говорим много о европейских и мусульманских ценностях, но что стоит за этими понятиями?
- Что имеется в виду под европейскими или западными ценностями? В европейском уме обитают все те идеи, которые возникли в эпоху Просвещения. Например, превосходство индивидуума, первоочередность закона, равенство, прогресс, свобода, рационализм, – все это образует нечто, называемое фундаментом либеральной демократии. За появлением всего этого стоит сопротивление абсолютной власти церкви. Даже в вашей стране коммунизм послужил установлению этих ценностей. И в восприятии некоторых людей на Западе, даже среди интеллектуалов, они являются безусловными ценностями. Но для меня как для ученого, мыслителя, мусульманина, вопрос заключается в том, что же является универсальными ценностями для западного человека? Мне также интересен процесс, в результате которого появились эти ценности. Мы, как мусульмане или жители мусульманских стран, не проходили через подобный процесс. Взгляните на юридическую систему в исламе. У нас не только никогда не было церкви. Если изучить работы факихов (исламских правоведов), можно увидеть четкое различие безусловных и условных авторитетов. То, что исходит от Аллаха – вероубеждение, пять столпов ислама – это необсуждаемо и незыблемо. Но когда доходит до социальных проектов, в частности, до избрания представителей власти, мы знаем, что это можно обсуждать. Так что мы тоже стремимся к тем же ценностям – справедливости, равноправию, равенству, и таким образом многим бросаем вызов.
С философской точки зрения единственные универсальные ценности – это общие ценности. Но есть разные пути к ним. Мы шли разными путями. Я не отрицаю того факта, что у Западной Европы своя история, в которой, кстати, мусульманские философы участвовали с самого начала. Я не отрицаю также, что ислам и мусульманские страны имеют свою историю. Но мы все производим универсальные ценности. И никто не обладает монополией на них.
- Вы заметили, что в России существует парадоксальная ситуация, при которой мусульмане – коренное население страны, воспринимаются как инородцы. Каким образом реагировать этому коренному населению на проблему расизма и исламофобии в собственной стране?
- Здесь мы имеем дело не с законом, а с восприятием. И сегодня на всемирном уровне мы видим некоторый расизм против мусульман, то, что вы называете исламофобией. И некоторые мусульмане даже сейчас в России принимают тот факт, что они не россияне. Мы должны изменить этот менталитет. Исламский образ мыслей должен быть основан на том, что мы россияне и это наша страна. Нужно быть активными, быть на виду. Если вы намерены действовать против исламофобии, вы должны делать ровно противоположное тому, что казалось бы естественно делать. Когда начинается психологическое давление, можно закрыться в своей скорлупе – "мы – мусульмане". Но мы должны действовать как раз наоборот – раскрыть двери; объяснять, что же такое ислам, своим согражданам; распространять знания, – то, что вы делаете сейчас, информируя людей.
В одной из книг я писал о неких морях. Первое "море" – это уверенность в том, что это моя страна и я мусульманин. Второе – это соответствие. Я говорю о справедливости, а значит, я должен быть справедливым, я говорю о равенстве, и тогда я должен соблюдать равноправие. Третье – это коммуникация, общение с людьми. Диалог очень важен, потому что мы, к сожалению, не рассказываем людям, что такое ислам. Четвертое – это творческий подход. Мы не просто религиозные люди и не только молимся 5 раз в день. Мы должны вносить какой-то вклад в нашу страну – писать книги, заниматься искусством. Так что эти четыре моря обнаруживают наше присутствие здесь. Как российские люди мы не должны принимать никакой дискриминации.
Должна быть интеллектуальная увлеченность. Например, я приезжаю в Россию и спрашиваю – где у вас тут мусульманские ученые? Назовите мне имена, кто они? Как вы хотите изменить интеллект народа, если у вас нет интеллектуалов, мусульманских ученых? Вы должны работать в политике. Назовите мне исламских политиков в России, сколько их? Мы должны иметь мусульманских руководителей на местном уровне. Возможно, они уже есть. Нам необходимы мусульманские журналисты, которые могут представить другую сторону истории, другой взгляд. У вас есть эти люди, они здесь. Я думаю, что это длительный процесс. Если мы хотим побороть расизм, изменить маргинализацию мусульман, нам надо включаться в этот процесс.
ВИДЕО
Войти с помощью: