«Ты называешь себя мусульманином, и в твоем окружении есть судья, шейх и тот, кто призывает к молитве. С другой стороны, твой отец и дед были язычниками. Но они не делали тех ужасных вещей, которые делал ты. Они соблюдали соглашения, а ты нет, и ты совершил много несправедливого». Произнося эти слова, говорящий смотрел прямо в лицо того, к кому он обращался, а это был не кто иной, как сам Казан – монгольский хан, готовившийся к новому взятию Дамаска (первое взятие Дамаска было осуществлено 1 марта 1260 года внуком Чингис-хана Хулагу), оставленного его защитниками и, прежде всего, египетскими войсками, отошедшими назад, в Египет. С ними ушли почти все правительственные чины, судьи и ученые. Таким образом, город остался без политического и религиозного управления. Возбужденные подобным развитием событий, многие немусульмане налаживали контакты с захватчиками. Они имели дерзость открыто проявлять свои антиисламские действия. Некоторые из них дошли даже до того, что разливали вино в мечетях. Преступники бежали из тюрем, не страшась быть пойманными и наказанными, и весьма распространенным стало воровство.
Кто же в подобных обстоятельствах посмел бросить обвинение грозному монгольскому хану? Это был Ахмад Абд аль-Халим Ибн Таймийя – один из тех исламских ученых, которые сыграли значительную роль в ряде исторических событий. Жизнь Ибн Таймийи была непрерывным джихадом в широчайшем смысле этого слова. В 699 году по хиджре (1300 г. н. э.), в возрасте 38 лет Ибн Таймийя проявил стойкость, пытаясь преодолеть слабость и трусость, охватившие мусульманский мир. Понимая опасность, угрожавшую Дамаску, он собрал всех выдающихся людей города, которые не бежали вместе с отступившими войсками. На этом собрании было решено направить делегацию к монгольскому хану Казану, который подобно многим из его солдат официально объявили о принятии ими ислама, не отдавая себе отчета в том, что означает на практике принятие этой веры. Когда делегацию допустили к хану, ее глава Ибн Таймийя обратился к нему с вышеприведенными словами.
Казан был поражен смелостью и силой духа ученого. Он пригласил всю делегацию на обед, но Ибн Таймийя не прикоснулся к еде. Когда хан спросил его, почему он ничего не ест, то услышал в ответ: «Как я могу есть, если все, что находится на этом столе, забрано у крестьян без всякой оплаты?» Казан пришел в ярость от этих слов, но Ибн Таймийя не боялся хана, ибо верил в то, что Бог поддержит его, т. к. он выступает против притеснения. Казан не знал, что ему ответить. Позже он сказал своим генералам: «Я никогда не встречал никого более смелого, чем этот человек. Его слова тронули мое сердце, и я почувствовал, что у меня нет иного выхода, как дать ему то, что он хотел».
Казан выслушал требования Ибн Таймийи и обещал их исполнить. Это означало, что он не будет брать Дамаск в данный период, хотя ему и было понятно, что люди воспользуются предоставленным им временем, чтобы приготовиться к защите своего города. Он также пообещал освободить всех мусульман, захваченных в плен. Но Ибн Таймийя настоял на том, чтобы освободили всех пленных, взятых его воинами, включая христиан и евреев. Он сказал ему, что не вернется назад в Дамаск, пока этим узникам не позволят вернуться вместе с ним. Он напомнил об исламском принципе, относящемся к подобным меньшинствам, проживающим на мусульманских землях: «Они имеют те же права и несут те же обязанности, что и мы». Казану не оставалось ничего другого, как освободить их.
В городе наступил мир, но ненадолго. В следующем году стали приходить сообщения относительно того, что монголы собираются вернуться. Ибн Таймийя взял на себя роль военного лидера, побуждая народ исполнить свой долг по совершению джихада. Он сказал людям, что они могут бежать из города, отдав его оккупантам, либо могут противостоять им и пытаться снискать Божью помощь. Люди ответили ему, что готовы сражаться. Их вдохновило сообщение о том, что египетский султан аль-Насер Калауин собрал армию для сражения против монголов. Но позже они услышали, что султан решил возвратиться в Египет. Вновь паника охватила жителей Дамаска. В то же время они обратились к Ибн Таймийи с просьбой попытаться найти выход из создавшейся ситуации.
Еще раз Ибн Таймийю назначили главой делегации, но на этот раз его задачей было встретиться с аль-Насером Калауином, распустившим свою армию. Он выступил с очень сильным обращением. Он сказал: «Если вы сдадите Сирию, нам придется выбрать правителя, чтобы защитить ее против врагов; но почему мы должны делать это, когда Сирия находится под вашим правлением? Ваш долг помочь нам сражаться с врагами. В чем же еще состоит ваша обязанность как правителя перед людьми, являющими вашими подданными?» Ибн Таймийя продолжал убеждать султана Калауина до тех пор, пока тот не согласился с ним и не приказал армии немедленно прийти на помощь Сирии.
Ибн Таймийя сразу же возвратился в Дамаск. Там он обнаружил людей, пребывающих в панике. Губернатор и его помощники готовились бежать, но новости о приближающейся помощи ободрили их. Монголы также отложили свое наступление, но опасность не миновала. В действительности, наступление имело место в 702 году по хиджре, но тогда монголам пришлось столкнуться с армиями Сирии и Египта. Ибн Таймийя находился на передовой, вооруженный мечом и щитом. Султан просил его быть рядом с ним, но он отказался, сказав: «В сунне Пророка говорится, что человеку надлежит сражаться вместе со своим народом; и так как я из Дамаска, то должен остаться среди местных воинов».
Битва произошла в месяц Рамадан, и Ибн Таймийя поощрял людей не поститься, ибо Пророк и его сподвижники не соблюдали пост, когда они противостояли врагам в период Рамадана. Победа досталась мусульманской армии, и Дамаск был вновь спасен.
Однако Ибн Таймийю тревожила еще одна опасность, исходившая от определенных групп, обитавших в горных местностях, которые, хотя и считались мусульманами, помогали врагам ислама. Они являлись шпионами монголов и крестоносцев. И в самом деле: эти люди воспользовались монгольским вторжением, чтобы пленить сотни мусульман и захватить их собственность. Они продавали их как рабов крестоносцам на Кипре. В мирное же время они пытались разрушить государство. Одна из таких групп была известна как «Ассасины». Ибн Таймийя, по распоряжению султана аль-Насера Калауина, руководил кампанией против них, неустанно сражаясь с ними до тех пор, пока ему не удалось разгромить их. В связи с тем, что они называли себя мусульманами, Ибн Таймийя призвал их покаяться, объявить о своем отказе от любых вероломных действий и соблюдении исламских норм.
Эти события показали подлинную сущность Ибн Таймийи. Несмотря на свою ученость и работу в области научных изысканий, он проявил себя и как хороший полководец. Целью его изучения являлось не только достижение понимания Божьей веры, но и стремление сделать ее главным в жизни людей. Он осознал, что знание само по себе значит мало, если оно лишено практического применения. И здесь, вероятно, будет уместно спросить: кто же он такой, Ибн Таймийя?
Ахмад Абд аль-Халим ибн Абд аль Салам родился в 661 году по хиджре, что соответствует 1263 году н. э., в Харране, на севере Сирии. Когда ему было семь лет, его семья перебралась в Дамаск, бежав от преследования монголов. По прибытии в Дамаск, бывший тогда знаменитым центром знания, его отец – выдающийся улем, получил учительский пост в мечети Омейядов – крупнейшей в городе. Вскоре он стал главой школы по изучению хадисов в районе Суккарийя, где также и проживал со своей семьей. Отец Ахмада и его дед были известными улемами, но наибольшая слава досталась ему самому. Поэтому, когда говорят Ибн Таймийя, то имеют в виду лишь его, и у него нет никакого другого имени, кроме этого.
Принимая во внимание семью, в которой он родился, вполне естественно, что Ахмад с юных лет проявлял интерес к исламским наукам. Он сумел выучить наизусть Коран еще в весьма раннем возрасте. Под руководством отца изучал хадисы, которые запоминал и тщательно исследовал. Он в полной мере воспользовался тем, что его отец был главой школы хадисов, и не просто изучил, как отличать подлинный хадис от неподлинного, но стремился неукоснительно следовать этим предписаниям. Достигнув высокой степени знания, он стал выводить фетвы по семейным, трудовым и социальным вопросам. При этом он изучил все известные собрания хадисов.
Ибн Таймийя стал специалистом по ханбалийской правовой школе и был хорошо знаком с принципами и методами дедукции. В дальнейшем он изучал историю и взгляды сподвижников Пророка и их потомков, а также знаменитых улемов раннего периода. Он уделял много внимания тому, как они понимали Коран и хадисы. Более того, он чувствовал, что не может преуспеть в исламских науках без отличного знания арабского языка. Следовательно, он изучал арабскую литературу, поэзию и прозу как доисламского, так и раннего исламского периодов. В лингвистике ему удалось добиться особенно больших достижений.
Будучи молодым улемом, Ибн Таймийя проявил ряд качеств, позволивших ему занять высокое место среди улемов. Во-первых, серьезность его подхода сочеталась с настойчивостью и упорной работой. Во-вторых, его природный интеллект усиливался твердым убеждением и ясным пониманием основ исламской веры, Корана и хадисов. В-третьих, он проявлял живой интерес к общему положению мусульманской общины, ее благополучию и угрожавшим ей враждебным силам. В-четвертых, он был одарен превосходной памятью и способностью к ясному, четкому мышлению. Все это внесло свой вклад в превращение его в улема высочайшего уровня, чье влияние продолжает ощущаться и поныне.
Как улем, Ибн Таймийя достиг широкой известности. В книге его современника Аль-Дахаби, выпущенной в Бейруте в 1996 г., говорится: «Он достиг превосходства в изучении Корана, объяснении его смысла, а также хадисов. Он полностью осознавал различные взгляды улемов во всех областях. Он был исключительно интеллигентен. Мне не доводилось видеть никого, кто мог бы сравниться с ним в быстром нахождении коранических аятов, соответствующих любому обсуждаемому вопросу, или в цитировании текстов хадисов с обязательным указанием на степень их достоверности. Можно было подумать, что он читает книгу. Его аргументы отличались отточенным стилем, заставлявшим умолкнуть его оппонентов. В объяснении Корана ему не было равных. Он мог провести целую сессию или даже две сессии, объясняя один аят. Его знание основных принципов веры, как и воззрений маргинальных групп и отклонившихся сект, было превосходным. Вдобавок ко всему, я никогда не видел никого, кто был бы столь щедрым или смелым, либо менее склонного к обретению личных выгод».
Ибн Таймийя был одарен глубоким, аналитическим умом. Благодаря этому он обладал способностью судить о разных делах самым рациональным и практическим образом. Его исследования проводились с прилежностью того, кто стремится обрести ясную истину, и он преуспел на этом исключительном пути.
Кроме того, он быстро разбирался в деталях любой проблемы, с которой ему приходилось иметь дело. Это давало ему бесценное преимущество в дискуссии, а также в умении убеждать людей в правоте его точки зрения. Подобная способность помогла ему в ряде случаев, когда он убеждал людей быть стойкими перед лицом опасностей, что, в частности, оказывалось достаточным для того, чтобы нанести поражение врагам.
Но и эта способность не привела бы к столь грандиозным результатам, если бы не искренность Ибн Таймийи в поиске истины и в ее разъяснении людям, умение не поддаваться никакому давлению или соблазну, отказ от преследования каких-либо личных целей. Именно поэтому, когда своими независимыми взглядами он противостоял другим улемам, он не преследовал никакой иной цели, кроме того, чтобы снискать довольство Бога. Его искренность также отражалась в его готовности сражаться с врагами ислама, и в твердости, проявленной им при несправедливых арестах и заключениях. Но наилучшим образом его искренность выразилась в готовности простить всех тех, кто причинял ему зло и пытался подорвать его авторитет.
Другие личные качества, принесшие ему заслуженную славу, – интеллектуальная независимость, ясность стиля и значительный литературный и лингвистический талант, так же как и присущая ему невероятная храбрость. Последнее качество проявилось не только на войне, но и тогда, когда ему приходилось сталкиваться с ситуациями, таившими в себе немалую личную опасность, как, например, при его встрече с монгольским ханом.
Столь выдающиеся и редкие качества не могли бы соединиться в одном человеке без того, чтобы не сделать его подлинно великим. Таким и был Ибн Таймийя.
Для того, чтобы правильно оценить роль, сыгранную Ибн Таймийей и улемами 6-го и 7-го столетий исламской эры, важно иметь представление об этом периоде. Мусульманское государство в целом находилось в периоде упадка. Крестоносцы предпринимали одну кампанию за другой, сумев оккупировать землю и образовать анклавы; они даже оккупировали Иерусалим. С другой стороны, монголы нападали на мусульманские области с востока – набеги следовали один за другим, и это завершилось оккупацией и уничтожением центральной власти Халифата. Багдад – столица мусульманского мира, был разрушен монголами в 656 году по хиджре (1258 г. н. э.), за пять лет до рождения Ибн Таймийи. Они пошли дальше, и продвигались, не встречая сопротивления, пока мусульманская армия, возглавляемая Куцем – мамлюкским султаном Египта, не сумела нанести им серьезное поражение в битве при Эйн Джалуте в Палестине, в 658 г. по хиджре.
Эта политическая ситуация имела свое воздействие на исламскую науку, ибо улемы переезжали в безопасные места, где они могли продолжать свои исследования и влиять на события, предлагая разумные советы мусульманским правителям. Двумя центрами, привлекавшими исламских ученых, были Дамаск и Каир. Там правители хорошо принимали улемов, выделяя им деньги и проявляя заботу о том, чтобы исламские науки процветали. Так, в Дамаске собрались многие выдающиеся ученые, проявлявшие живой интерес к благополучию населения и помогавшие правителям в их усилиях по отражению атак агрессоров. Среди них выделялись Изз аль-Дин ибн Абд аль-Салам, сыгравший важную роль в победе мусульман при Эйн Джалуте, аль-Навави, Ибн Дакик аль-Эйд, Ибн Кудама, Ибн Таймийя и Ибн аль-Кайим. Ибн Таймийя, как ранее Абд аль-Салам, проводил длительные периоды своей жизни как в Каире, так и в Дамаске.
Ибн Таймийя начал преподавать в 22 года, спустя год после смерти отца. Он был очень молод чтобы занять пост своего отца, но он был готов к этому благодаря своему воспитанию, образованию, личным качествам и высоким достижениям. Его красноречие, умение убеждать и огромный запас знаний скоро привлекли к нему учеников и улемов. Он выделялся твердостью убеждений и независимым мышлением, что притягивало к нему как сторонников, так и оппонентов. К тому же он удостоился признания от таких выдающихся улемов, как судья аль-Хуби, Ибн аль-Наххас и Ибн аль-Замалкани, сказавший о нем: «Он в полной мере обладает качествами, которые необходимы для иджтихада. Его труды уникальны и красноречивы». Знаменитый улем Ибн Дакик аль-Эйд сказал о нем: «Я увидел человека, мастерски владеющего всеми отраслями знания». Историк аль-Дахаби описывает его знание как «море без берегов и несравненное сокровище». Он также говорит о нем: «Я никогда не видел никого, кто мог быстрее находить аяты из Корана или цитаты из хадисов, соответствующие обсуждавшемуся вопросу, они как бы сами слетали с кончика его языка».
В тот исторический период получили широкое распространение направления мысли, которые искажали ислам. Некоторые из них касались основных концепций веры, в то время как другие вводили неприемлемые обычаи. Ибн Таймийя выступал против всех подобных направлений, и не жалел никаких усилий, чтобы противостоять любому отклонению от ислама. Неудивительно, что ему пришлось столкнуться с сильной враждебностью, исходившей со всех сторон. Он отвечал на враждебные выпады, с особой силой обрушиваясь на тех, кто обвинял его в ереси. Его яростная критика, в частности, обрушилась на суфиев, ибо некоторые из них пытались примириться с монголами, когда те оккупировали Дамаск. Но он никогда не атаковал каких-либо отдельных личностей; а только взгляды и идеи, которые были направлены против ислама и интересов мусульманской общины. Философия также подпала под огонь его критики, потому что когда принципы веры подчиняются философской логике, им наносится серьезный ущерб. Ибн Таймийя всегда отстаивал ясную концепцию ислама, основанную на Коране и Сунне.
Он писал работы на самые разные темы. Помимо того, в письменной форме отвечал на вопросы, задаваемые как обычными людьми, так и его оппонентами. Эти послания и брошюры сыграли важную роль в распространении его идей. Но они натыкались и на сильное противодействие.
Ибн Таймийя пользовался весьма высокой репутацией после победы, достигнутой в битве с монголами. Все понимали, что без его усилий невозможно было бы провести мобилизацию мусульманских войск Египта и Сирии. Более того, он возглавлял воинов и сражался вместе с ними не только словом, но и мечом, показав себя одним из лучших среди них. Все это вызывало немалую ревность у улемов, начавших критиковать его за независимость мышления. Вдобавок суфии были настроены к нему чрезвычайно враждебно из-за его беспощадной критики некоторых их идей, извращавших принцип единобожия. Противники Ибн Таймийи стали обращаться с жалобами на него к султану. В конце концов, им удалось добиться того, что его вызвали в Египет.
Ибн Таймийя прибыл в Египет в 705 г. по хиджре. Ему удалось дать там несколько уроков и лекций. Его оппоненты созвали совещание, на которое пригласили как его, так и многих судей и официальных лиц. Он пытался объяснить свои взгляды, но ему не позволили сделать этого. Оппоненты ученого понимали, что не смогут добиться своей цели, если у него будет возможность представить имеющиеся аргументы. Поэтому они обвинили его в том, что сделанные им утверждения о Боге противоречат исламским представлениям. Он поинтересовался, кто будет судить его, и когда ему сказали, что судьей будет улем маликийского мазхаба, он возразил против этого, справедливо указав, что маликийский улем был его обвинителем, и что обвинитель никак не может быть одновременно и судьей. Тем не менее, ему не дали возможности выступить в свою защиту, и был утвержден приговор о заключении его в тюрьму. Так Ибн Таймийя в первый раз попал в тюрьму в Рамадан 705 г. по хиджре. Его заключение привело к волне преследований последователей ханбалийской правовой школы (мазхаба) в Египте.
После того, как Ибн Таймийя провел в тюрьме год, губернатор Каира призвал к себе трех судей – ханафийского, шафиитского и маликийского мазхабов, а также других улемов, и сказал им, что, по его мнению, продолжать держать Ибн Таймийю в тюрьме несправедливо. Он напомнил о его огромных заслугах в деле победы над монголами. Судьи не привыкли возражать правителям, поэтому не возражали против его освобождения, но настаивали на том, чтобы он отказался от некоторых из своих идей. Ибн Таймийя не согласился и предпочел остаться в тюрьме. В конце концов, его все же освободили, и он начал собирать вокруг себя людей. Вскоре он уже был окружен многочисленными учениками и почитателями.
Здесь стоит отметить, что после выхода на свободу он простил всех тех, кто пытался причинить ему вред. Он говорил: «Мне не может понравиться, если какой-нибудь мусульманин подвергнется наказанию только из-за того, что был несправедлив по отношению ко мне. Я прощаю всех мусульман, независимо от того, какой вред они пытались нанести мне. Я желаю всего наилучшего для всех мусульман».
Но некоторые из суфиев, прежде всего, Ибн Атаулла из Александрии, который был сторонником извращенной пантеистической веры Ибн Араби, выступили с жалобами на его суровую критику их взглядов. Это привело к целому ряду дискуссий, в которых Ибн Таймийя всегда одерживал вверх над своими оппонентами. Тем не менее, они упорно пытались причинять ему всевозможные трудности. В результате губернатор пришел в такое раздражение из-за всех этих диспутов и проблем, вызванных ими, что предложил Ибн Таймийи сделать выбор: вернуться в тюрьму либо отправиться в Дамаск или Александрию. Однако если он поедет в тот или другой город, то должен поклясться, что не станет публично выражать свои взгляды. Это было неприемлемым для ученого. Он сказал: «Я предпочитаю тюрьму».
Под давлением учеников, считавших, что заключение его в тюрьму – это надругательство над справедливостью, он согласился отправиться в Дамаск. Но как только он отъехал на короткое расстояние, поступил приказ о том, что ему надлежит вернуться. Очевидно, его враги полагали, что он продолжит в Дамаске бороться за торжество своих взглядов. Ему сказали, что власти отменили свое предложение о выборе и что у него имеется только одна возможность – вернуться в тюрьму. Однако некоторые из его судей чувствовали, что для этого нет достаточных оснований. Действительно, выдвинутые против него обвинения были настолько надуманными, что на их основании нельзя было заключить в тюрьму даже на час. Начались прения между судьями, и в конце концов он сам разрешил ситуацию, сказав: «Я иду в тюрьму». Некоторые из судей заявляли, что он должен находиться в условиях, соответствующих его социальному положению, но представители властей настояли на том, что он должен быть помещен в тюрьму. Его отправили в заключение, но в тюрьме его часто навещали ученики, которые заботились о том, чтобы он испытывал как можно меньше неудобств.
На этот раз его заключение было коротким, и его освободили по распоряжению Совета судей и улемов. Но вскоре после этого султана аль-Насер Калауина отстранили от власти и на его место поставили того, чьим религиозным учителем являлся суфий Наср аль-Манбиджи, который следовал ошибочным взглядам Ибн Араби. Этот учитель вместе с новым султаном решили выслать Ибн Таймийю в Александрию. Они надеялись, что там его могут убить, но слава предшествовала ему, и по прибытии туда он продолжил выступать с наставлениями и лекциями.
Его пребывание в Александрии длилось всего семь месяцев в 709 г. по хиджре и закончилось, когда Калауин вернул себе султанский трон. Он вернулся в Каир по приглашению султана, который хотел наказать улемов и судей, помогавших его личному сопернику, устраивавших интриги против Ибн Таймийи и способствовавших его первому заключению. Но ученый сказал султану, что если этим людям будет причинен ущерб, то тем самым будут нарушены границы исламского права. Он вновь объявил, что простил всех тех, кто нанес ему вред. Более того, он спорил с султаном, хотевшим наказать их за поддержку своего соперника. Он сказал ему: «Вы поступите незаконно, если убьете их или нанесете им какой-либо ущерб… Если убьете их, то не найдете людей равного им калибра, чтобы служить вам». Он продолжал выдвигать свои аргументы до тех пор, пока султан не простил их.
Он жил в Каире в довольно комфортной обстановке, учил и проводил свои исследования до конца 712 года, когда султан собрал армию, чтобы сражаться с монгольскими захватчиками, опять угрожавшими Дамаску. Ибн Таймийя решил присоединиться к нему и вернулся в Дамаск, готовый к битв, несмотря на то, что ему было уже больше 50 лет. Однако монголы изменили свои планы, когда поняли, что им придется биться против объединенных войск Египта и Сирии. Они отступили и ушли, так что мусульмане были избавлены от сражения, которое могло обойтись им весьма дорого.
Таким пред нами предстает Ибн Таймийя – образцовый улем, готовый сражаться с мечом в руках в случае военной опасности, угрожающей существованию государства. В то же время он был готов бороться посредством пера и собственных доводов, когда опасность была интеллектуального характера. Он не имел ничего против того или иного несогласия, основанного на понимании Корана или хадисов, но был непримиримым борцом против тех, кто вводил в ислам какие-либо чуждые концепции или философские построения, подобно некоторым суфиям, привносившим концепцию пантеизма. Другие чуждые взгляды были представлены философами, которые пытались накладывать греческую логику на основы ислама.
В течение нескольких следующих лет Ибн Таймийя проявил себя как ученый наилучшим образом. Он писал и учил, проводил исследования и отвечал на насущные вопросы. Его ученик Ибн Катир, больше всего известный своими комментариями Корана, говорит: «После того как шейх (имеется в виду Ибн Таймийя) обосновался в Дамаске, он посвятил все свое время наукам и исследованиям, преподаванию и написанию своих книг. Он выпустил фетвы по разнообразным вопросам, как в письменной, так и в устной форме, полагаясь на иджтихад. В некоторых случаях его фетвы противоречили тому или иному из четырех имамов (тех, кто основал четыре основные мазхаба), или даже всем им, или же мог выпустить фетву, не соответствующую какому-то одному из этих мазхабов. Он написал множество томов, ссылаясь на Коран, Сунну и утверждения сподвижников Пророка и улемов раннего исламского периода».
Многие из его творений, насчитывающих десятки томов, были написаны в этот период. Он написал, например, свой блестящий трактат Dar’ Ta’arud al-‘Aql wa’l-Naql, показывающий, что не может быть никакого противоречия между религиозным свидетельством и рациональным мышлением. Эта работа была опубликована в 10 томах Университетом Мухаммада ибн Сауда в Эр-Рияде. Его комментарии к Корану, известные под названием Daqa’iq al-Tafsir, выпущены в четырех обширных томах.
Нет никакого сомнения в том, что Ибн Таймийя достиг степени непререкаемого муджтахида (Mujtahid Mutlaq), означающей, что он имел право выпускать фетвы без ссылок на ту или иную школу фикха или приверженности к какому-либо направлению. Это наивысшая степень для улема. Когда Ибн Таймийя осуществлял иджтихад, он не был ограничен тем или иным мазхабом фикха. Его фетвы могли несогласовываться со всеми предыдущими мазхабами фикха, тем не менее они обладали действенной силой, ибо опирались на Коран и сунну Пророка.
Когда Ибн Таймийя выпускал свои фетвы, некоторые улемы, желавшие ему добра, советовали не делать этого. Он задумывался над их словами, т. к. не хотел идти против мнения всех четырех мазхабов фикха, но затем решал, что не может подавлять то, что согласно его знаниям и исследованиям являлось правильным суждением.
Против фетв Ибн Таймийи часто выступали традиционные улемы (таклидисты), постоянно обращавшихся с жалобами на него к султану. Нужно помнить, что султан высоко ценил Ибн Таймийю, но еще больше он уважал четырех имамов. Вследствие этого в 719 г. султан послал письмо, которое было зачитано вслух Ибн Таймийи в присутствии большого числа судей и улемов. В письме от него требовалось не подтверждать свои фетвы. Ибн Таймийя не объявил о своем согласии с этим. Он продолжал высказывать собственное мнение по разным проблемам. Повторные письма султана, требовавшие воздержаться от этого, остались без внимания. Был проведен ряд других встреч, но они не дали никакого результата. Стало ясно, что он не воздержится от провозглашения своих фетв. Поэтому-то и был издан приказ о его заключении. В 720 г. его посадили в тюрьму в Раджабе примерно на шесть месяцев. После освобождения он продолжил делиться своими взглядами. Теперь улемы были знакомы с его фетвами, хотя они и не соглашались с ним.
Ибн Таймийя продолжал свои изыскания, написав множество томов, поражающих обширностью и богатством знаний автора. Достаточно вспомнить, что его постановления или фетвы по всем вопросам, на которые он ответил в письменной форме, насчитывают 37 толстых томов. Этот период его жизни, после возвращения в Дамаск в 712 году, был богатейшим в плане выпущенных им трудов, посвященных главным образом фикху, хотя он также продолжал подробно говорить о вопросах веры, опровергая утверждения суфиев и прочих, отклонившихся от здравых основ исламского вероисповедания. Его положение в глазах элиты и широкой общественности возрастало с каждым днем. Именно поэтому оппоненты, а их было немало, без устали интриговали против него. Произошло изменение и в позиции султана Калауина, из-за которого он стал ближе к суфиям. Все эти силы объединялись для того, чтобы заставить замолчать Ибн Таймийю.
Наконец недоброжелателям удалось разыскать его давнюю фетву, выпущенную 17 лет назад и не вызвавшую тогда никаких проблем, но они исказили ее для того, чтобы султан предпринял меры. В 726 г. султан отдал приказ о помещении Ибн Таймийи в тюрьму «в комфортных условиях». Его младшему брату позволили быть с ним, чтобы служить ему.
Когда он оказался в тюрьме, интриганы не успокоились. Действия тех, кто следовал вздорным и чужеземным взглядам, были направлены на подрыв его авторитета. В то же время улемы всех мазхабов писали султану в поддержку фетвы, вызвавшей дискуссию, и добивались его освобождения, но тщетно. Ибн Таймийя проводил свои дни в тюрьме за чтением Корана, просматривая собственные работы и создавая новые книги. До его противников дошло, что хотя они преуспели в заключении ненавистного им улема в тюрьму, мысли его оставались свободными. Поэтому они продолжали нападки до тех пор, пока не вышел приказ, запрещавший ему как читать, так и писать. Это было для ученого тяжелее, чем само заключение. Данный приказ вышел на пятый месяц 728 г., но действовал он недолго. В Шауваль – десятый месяц того же года, он заболел и умер в тюрьме аль-Кала в Дамаске.
Так завершил свой жизненный путь великий ученый, вся жизнь которого была непрерывным джихадом во имя развития исламских наук, либо на поле боя против армии вторгшегося врага, либо в поисках ясных доводов в поддержку истины ислама против тех, кто пытался внести в него чуждые ему концепции. Он был великодушным до конца своих дней. Во время его последней болезни губернатор Дамаска посетил его в тюрьме. Он извинялся перед ним и стремился получить прощение. Великий ученый сказал ему: «Я прощаю вас и всех, кто выступал против меня, не зная того, что моя позиция была правильной. Я прощаю уважаемого султана аль-Насер Калауина, издавшего приказ, приведший к моему заключению. Он сделал это лишь потому, что следовал взглядам других. Он не сделал этого, исходя из своей личной позиции. В действительности, я прощаю абсолютно всех, кто выступал против меня, за исключением тех, кто являются врагами Бога и Его посланника».
Это достойные слова, чтобы закончить ими жизнеописание великого воина, упорно сражавшегося за Божье дело. Да проявит Бог Свое милосердие к Ибн Таймийи.
Из книги Адиля Салахи «Основоположники исламского знания», изданной The Islamic Foundation в 2006 году
Войти с помощью: