Не понаехали тут. Московская татарская служилая аристократия – служба и судьба

Татары стали селиться в Москве со времен Золотой Орды. Уже в 14 веке в районе современного Климентовского переулка возникает ремесленная слобода Ордынка, где работали кузнецы, шорники и бондари – специалисты по починке конской сбруи и деревянных частей телег. На это, в частности, указывают название Новокузнецкой улицы и бывшей Барашевской слободы.[i]

Кроме этого местность была удобной для выпаса лошадей – южнее от реки располагался луг. На это указывает бывшее название современной улицы Бахрушина – Лужнецкая.

Все они были связаны с обслуживанием посольских миссий, прибывавших от золотоордынских ханов в вассальное им Московское княжество.

На Ордынке, (так стала назваться местность, где на постоянной основе проживали выходцы из Орды, осевшие в Московском княжестве и обеспечивавшие коммуникационные связи с Ордой) скорее всего существовала мечеть.

С  15 века начинается также процесс «выхода» из Золотой Орды разных представителей кочевой ордынской знати «на Русь» и в Литву.

Это было связано с нарастающими междоусобицами, борьбой за власть и выдавливанием из Орды тех  представителей аристократии, которые не желали принимать в качестве государственной религии ислам.

Стоит также отметить, что «выходивший» из Орды этнический субстрат не был однородным.  Во всяком случае «татарские» корни некоторых представителей русской знати нуждаются в более тщательном исследовании.[ii]

Плотные контакты с выходцами из Орды приводили к формированию новых социальных групп, ранее  не существовавших в  русском обществе, в частности, казаков. Служилые казаки  – это прямое «заимствование» из Орды. Ордынский царевич или представитель знати, перешедший на службу московскому царю должен был являться на войну со всеми своими «уланами, мурзами и всеми казаками». Именно из них формировались отряды поместной  конницы, являвшейся основой  военной силы Московского царства. Служилые казаки – не национальная и не этническая, а именно служебная категория. Сюда записывали не только татар, но принимаемых на службу угрофинов, среди которых особенно много было черемисов (удмуртов) и чувашей, а также мордвы и марийцев[iii].

Стоит отметить, что изучение «Посольских книг» дает исследователям так же ценную информацию о постоянном татарском населении Москвы.

В них упоминаются многочисленные толмачи и «служивые татары», служившие при Посольском приказе гонцами и сопровождающими посольских миссий как из Москвы в соседние мусульманские государства, так и посольств из этих государств в Москву.

Татарские казаки, исполнявшие обязанности  проводников и гонцов впервые упоминаются в посольских делах  1486 года. В составе посольства  Семена Борисовича Брюхо-Морозова, в Крыму,  находились уланы Курчбулат и Кыскач во главе небольших отрядов казаков, которые должны были извещать великого князя о ходе переговоров[iv].

Для данного исследования особо ценным является тот факт, что в «Посольских книгах» зачастую указывается, что то или иной татарский гонец или сопровождающий  послан «с Москвы»: «И поехали Канбар с таварыщи и  служивые татарове  и Дервишевы царевы люди с Москвы февраля 5 в пятницу»[v]

В данном случае привязка к конкретному месту указывает, что данные «служивые татарове» проживали именно в Москве.

Что же касается толмачей, то их работа уже подразумевала постоянное место жительства там, где они работали.

Кроме этого был еще один источник ценных кадров – военнопленные. Они находились в ведении Посольского приказа.[vi]

Таким образом, можно сделать вывод о том, что в 16 веке сложились четкие ареалы проживания представителей мусульман, прежде всего, татар в тогдашних пригородах Москвы.

Их южное расположение было обусловлено тем, что именно с юга прибывали представители мусульманских диаспор, которые затем оседали в специальных слободах.

Раздельное проживание представителей разных религий было обусловлено конфессиональной дифференциацией тогдашнего общества, где «своими» прежде всего считались единоверцы, а контакты с «чужими» сводились до необходимого минимума.

А. Орлов, изучавший разрядные книги Московского царства, полагал, что,  по крайней мере, часть жителей Татарского поселения составляли татары-мишари, подданные московского царя, выходцы из районов, ныне входящих в состав Нижегородской области.[vii]

Он отмечал, что к указанному времени многие дома в нем принадлежали им на правах «старых владельцев», что указывает на том факт, что мишари были одними из коренных жителей этой слободы на правах собственников жилых помещений.

Стоит отметить, что  некоторым толмачам были пожалованы поместья в Московском уезде за усердную службу. Так у потомка вышеупомянутого переводчика Посольского приказа Облязова  Ивана Бакшеева сына, дворового сына боярского  по Москве[viii] в Сурожском стане Московского уезда числилось 4 урочища-пустоши, общей площадью в 82 чети. У толмача Теникея Янчурина в вотчинном владении было село Лихорево в Шеренском стане, За Сулейшей Озеровым числилась пустошь Петрищево в Объезжем стане, за царевичем Ибаком Озюбаковичем  (Избюковичем)–поместья в Сурожском стане, за братьями Бахтеяром и Казарином Бегичевыми –московскими решеточными приказчиками  – поместья в Шеренском стане Московского уезда [ix].

Представители татарской служилой аристократии также проживали  в разных частях города Москвы.[x]

Мусульманский, в первую очередь, татарский служилый элемент играл важную роль в формировании класса государственных служащих в то время как само понятие «государевой службы» еще четко не разделяло ее военный и гражданский аспекты.

Известный российский историк Ключевский так определяет этнический состав московского служилого класса: 33% – русские, 24% – поляки и литовцы, 25% – немцы и 17% – татары.

На следующий – 17 век приходится пик службы татарского служилого элемента в русском войске.

В этом столетии Российское государство вело семь больших войн, не считая подавления многочисленных  и кровавых бунтов на своей территории.

Так, в  июне 1615 года в составе войск, направленных под Смоленск «Карачев и Брянск очищать от Литовских людей» с воеводой Степаном Исленьевым числится «новокрещонов и татар Московского уезда 36 человек»[xi]

20 августа в Псков для противодействия шведскому войску осадившему этот город в числе прочих были направлены «юртовских татар, которые в Ярославле и на Москве 75 человек». Кроме этого в командном составе войска упоминается дьяк Четай Оботуров.

Всего же в Москву было стянуто «романовских татар 20 человек, кадомских татар с «головою» (стрелецким начальником) Деменьтяном Тонеевым 289 человек по наряду, темниковских, «с голововю»… 430 человек, алатарских… 276 человек».

В «Наказе Царя и Великого князя Михайло Федоровича Всея Руси», данном воеводам Шереметьеву, князю Черкасскому и дьяку Четаю Оботурову так же упоминаются татары «Московских городов».[xii]

В «Наказе» от сентября того же года в войсках, направленных подо Ржев упоминаются «новокрещены и татары Московских городов» 120 человек».[xiii]

В «Наказе» от 10 июля 1616 года с приказом русскому войску под руководством князя Михайла Тинбаева и Микиты Лихарева выдвинуться на территорию Великого княжества Литовского вновь упоминаются «новокрещены и татары Московских городов  88 человек».

Кроме этого татары назначаются на городовую службу. В 1616 году объезжим головой Китай-города назначается Казарин Бегичев.

В том же году была дана роспись войскам московского гарнизона на случай его осады ногайцами. В составе отряда, защищавшего участок Деревянного города от Тверских ворот до Неглинной значится татары в количестве 60 человек. В составе отряда, защищавшего участок от Неглинной до Фроловских ворот –  татары в количестве 40 человек, от Фроловских ворот до Яузы – отряд татар и новокрещен численностью 40 человек. На участке от Серпуховских ворот до Москвы-реки числится отряд казаков под командованием атамана Таира (Тахира?) Федорова численностью 97 человек.

В числе караульных  на Арбатских воротах фигурирует Бахтияр Булгаков. [xiv]

В сентябре 1616 года в войске под командой Микиты Борятинского под Ржев для обороны от немецких наемников польского короля  в числе прочих ушло «133 новокрещенов и татар Московских городов»[xv].

В воинском отряде воеводы Юрия Сулешова, отправленном 6 января 1617 года к Дорогобужу числилось « московских татар 3 человека».[xvi]

Во всех случаях списки московских татар были даны воеводам на руки «на Москве», то есть в то время они были самыми что ни на есть коренными жителями региона.

В этом же году на «Немецкий съезд» под Ладогу где был подписан Столбовский мирный договор, завершивший войну со Швецией, было послано посольство, в составе которого было 4 человека татар.[xvii]

В том же году в гарнизоне города Боровска в отряде воеводы Григория Алексеева числится «Татар  Московского уезда 38 человек»[xviii].

В 1617 году в Москве «за Москвою-рекою во всех слободах объезжим головой значится Шарап (Шараф) Бердяев.[xix]

Осенью 1617 года польский королевич Владислав предпринял очередную попытку захвата Москвы. Русское правительство перекинуло в район Можайска все наличные силы для защиты столицы.

В войске направленного туда князя воеводы Бориса Лыкова значатся «новокрещонов и Татар Московского уезда и Боровских и Серпуховских 90 человек»[xx].

По-видимому это были последние служилые татары, поднятые в рамках «тотальной мобилизации».  Может быть, это были те, кто оправлялся дома от ран, полученных ранее и люди преклонного возраста, с трудом способные носить оружие.

Все лето 1618 года под Можайском продолжались бои. Польское войско было серьезно ослаблено, но из-за того, что запорожские казаки во главе со своим гетманом Петром Сагайдачным, выступавшие на стороне поляков подошли к Москве с юго-запада, русская армия вынуждена была отступить к столице.

Гарнизон города насчитывал 11 500 человек. Войска польского королевича Владислава вместе с казаками – 25 тысяч.

Население Татарской слободы принимало активное участие в строительстве укреплений в этом районе по распоряжению самого царя Михаила с целью отражения нападения поляков на столицу.[xxi]

В войсках, оборонявших Москву числились и татары: в полку князя Катырева-Ростовского – 1 мурза и татар 24 человека, в полку князя Ивана Морозова у Сретенских ворот – 17 человек татар «Московского, Боровского и Серпуховского уездов» (кроме этого в полку было еще 23 человека из Кадомских, Алатырских и Романовских татар).

В полку князя Бориса Лыкова, расположенном за Яузой числилось 376 человек татар из разных уездов, которыми командовал Курмыш-мурза.

Среди бойцов, которые должны были отбивать атаки поляков с крепостных стен значатся: на Варварских воротах –Демендей Булгаков, на Водяных воротах «в башне» – Рахман Сурвацкой, у «живого» (понтонного) моста –Шемахей Жданов.[xxii]

В Серпуховских воротах –«толмачей Татарских 5 человек» (численность всего отряда под командой воеводы Семена Коробьина составляла 905 человек)[xxiii]

Можно предположить, что общая численность служилых и московских ополченцев из татар было около 500 человек.

Вполне возможно, что их было и больше. Если учитывать многочисленные отряды казаков. В то время под понятие «казак» подпадали все, кто населяя пределы Российского государства нанимался на воинскую службу под командой своего начальника –атамана и получал за это деньги. Поэтому казаки происходили из самых неожиданных «неказацких» мест. Были даже московские казаки и московские атаманы.

Штурм был предпринят поляками 1 октября 1618 года, но московский гарнизон отбил его с большими потерями для поляков: «А убито у приступу Полских и Литовских людей и Немец и Черкас 3000 человек»,[xxiv]  и они отступили.

Смутное время нанесло тяжкий удар по всему служилому сословию. Сотни и тысячи служилых людей погибли и были искалечены.

В войсках и вообще на государственной службе ощущался большой некомплект людей. Недаром по царскому «Наказу» марта 1619 года было велено: «…Дворянам и детям боярским…стать тотчас безсрочно», то есть оставаться на службе неопределенно долгое время без замены.

Одновременно предписывалось «…розспрашивать… дворян и детей боярских: где те дети боярские побиты или померли…».

Косвенным подтверждением больших потерь среди татар могут быть данные об их численности в отряде воеводы Ивана Троекурова, который в 1617 году, будучи отправленным под Псков насчитывал 75 человек татар.

К 1619 году татар в нем насчитывалось всего 27 человек.[xxv]

В 1619 году в гарнизоне Серпухова числятся 2 московских татарина и еще 26 служилых татар из других городов (Серпухов и Боровск).[xxvi]

В 1620 году в Большом полку под командой воеводы Василия Куракина в городе Тула числится 36 человек татар Московского уезда (всего татар и новокрещенов в полку – 182 человека)[xxvii]

Лишь зимой 1621 года оставшихся в живых служивых татар распустили по домам.[xxviii]

Но уже весной –летом этого же года их вновь вызывают на службу в связи с угрозой вторжения ногайцев и крымцев. В большом полку в городе Туле вновь числится «новокрещенов и татар Московского и Боровского уездов 100 человек»[xxix].

После того как угроза нападения отпала в октябре 1621 года они были распущены по домам.

В марте 1622 года 43 человека «новокрещенов и татар Московского уезда» прибывают на службу в Вязьму.[xxx]

Одним из последних упоминаний  о военнослужащих- московских татарах является наказ царя Алексея Михайловича «О верстании во всех городах детей Боярских и недорослей способных в службу поместными и денежными окладами» от 20 октября 1652  года.[xxxi]

Это можно объяснить тем, что уже в 17 веке встает вопрос о формировании постоянной армии и начинается постепенный перевод кавалеристов поместной конницы в регулярные полки.

По указу царя Михаила Федоровича татар в числе прочих «детей боярских»  начинают «прибирать в драгунскую и солдатскую службу».[xxxii]

С тех пор военнослужащих татар ждала служба, а зачастую и гибель вдали от дома.

Так продолжалось вплоть до начала 18 века, когда из служилого татары были переведены в податное сословие и превращены из кавалеристов поместной конницы в крестьян.

Парадоксально, но из всего вышесказанного напрашивается любопытный вывод о том, что, лишив служилых татар их статуса в 1713 году, и, перестав привлекать их для службы на постоянной основе, Петр I невольно спас их от гибели и тем самым обеспечил их выживание в дальнейших перипетиях российской истории.



[i] Сытин П.В. История планировки и застройки Москвы. Т.1. 1147-1762 гг. М.:1950

[ii] Садур В. Восток и Запад//Татары, тюрки, мусульмане (статьи, очерки, эссе) М.: 2012

[iii] Кусаинова Е. В. Астраханское ханство по документам ногайской посольской книги за 1551-1556 гг. // Исторический архив, № 3. 2006

[iv] Кусаинова Е. В. Астраханское ханство по документам ногайской посольской книги за 1551-1556 гг. // Исторический архив, № 3. 2006



[v] Посольские книги по связям России с Ногайской ордой 1551-1561гг.

[vi] Белокуров С.А. Цит.Соч.

[vii] Орлов А. Мещера, мещеряки, мишаре. Казань.1992

[viii] Зимин А. А. Тысячная книга 1550 г. и Дворцовая тетрадь 50-х годов XVI в. М.-Л. АН СССР. 1950. Стр.129

[ix] Писцовые книги XVI в. С.-Пб. 1872. Стр.114, 118-119, 256

[x] Переписная книга города Москвы 1638 года. М.: 1881. Стр.122, 133, 161, 166, 167,234,235,248,259,302,304

[xi] Книги разрядные по официальным оных спискам, изданные. Т. 1.  – СПб., 1855.  – С. 49.



[xii] Книги разрядные по официальным оных спискам, изданные. Т. 1.  – СПб., 1855.  – С. 67.



[xiii] Книги разрядные по официальным оных спискам, изданные. Т. 1.  – СПб., 1855.  – С. 96.

[xiv] Книги разрядные по официальным оных спискам, изданные. Т. 1.  – СПб., 1855.  – С. 200-202.

[xv] Там же, С.213

[xvi] Там же. С.230

[xvii] Там же. С.309

[xviii] Там же. С.399

[xix] Там же. С.408

[xx] Там же. С.436

[xxi] Маслов А. Крымский брод. Московский журнал 1993, №1

[xxii] Книги разрядные по официальным оных спискам, изданные. Т. 1.  – СПб., 1855.  – С.505-509

[xxiii] Там же С.518

[xxiv] Там же. С.598

[xxv] Там же С.642

[xxvi] Там же. С.654

[xxvii] Там же. С.680

[xxviii] Там же. С.731

[xxix] Там же. С. 736

[xxx] Там же. С. 832

[xxxi] Полное собрание законов российской империи, Санкт-Петербург, 1830, том 1, стр.279

[xxxii] Записная книга московского стола 1638-1639 гг. С. 162