Рамадан и другие священные дни в жизни Османской Турции

Крытый базар в Стамбуле
Священный месяц Рамадан официально начинался с того момента, когда впервые замечено появление новой луны. Свидетельство какого-нибудь мусульманина-соседа о том, что он видел ее, считалось достаточным для провозглашения поста. Затем 29 дней все мусульмане, достигшие половозрелого возраста и находящиеся в добром здравии, должны были поститься весь день с рассвета – «времени, когда можно отличить белую нить от черной», – до заката. Действовал запрет на еду, питье, курение и всякий другой вид удовольствий. Поскольку мусульманский год исчислялся по лунному календарю, месяцы сдвигались на разные сезоны, и, когда Рамадан выпадал на жаркое лето, верующие особенно страдали от жажды… /…/

Священному месяцу предшествовали приготовления, которые держали всю семью в большом напряжении. Кладовки домов наполняли продовольствием, его заготавливали даже самые бедные люди, а в богатые дома нанимали дополнительную прислугу. Днем пост обычно прерывался приемами разнообразной пищи. Порой это была горсть изюма, порой – глоток абрикосового концентрата, разбавленного водой. Но первый ужин после поста представлял собой настоящий праздник чревоугодия, а объявление на закате посредством барабанной дроби, пушечного выстрела или возгласа муэдзина вечерней молитвы и окончания дневного воздержания от пищи являлось также сигналом для начала домашних или общественных вечерних пиршеств, какие не совершались ни в одно время года.

Рамадан был исключением также в смысле ночного пребывания дома. Каждую ночь месяца минареты и улицы освещались огнями ламп, открывались кофейни, и, поев, люди гуляли по улицам, наслаждаясь всеми удовольствиями, которые могла предоставить ночная жизнь в это время года. Некоторые развлечения носили религиозный характер, наиболее популярны были цитирования на память Корана знаменитыми хафизами /ораторами, знающими Коран наизусть/, которые занимались этим по очереди всю ночь. Богатые семьи нанимали их по случаю Рамадана, и хафизы демонстрировали свое искусство обычно во двориках дворцов и особняков. Двери повсюду держались открытыми, и любой прохожий мог присоединиться к слушателям хафиза по своему желанию, присев на корточки на полу или на одну из низких скамей, поставленных вдоль стен. Там при неровном свете факелов, поглощенные торжественностью стихов Корана, сидели бок о бок солдаты, носильщики, нищие, паши, беи и представители высшего духовенства, равные в своей причастности к великой Книге.

Из числа развлечений, вызывавших гораздо меньшую экзальтацию, не было, вероятно, зрелища более популярного, чем ночные увеселения Рамадана в виде представлений театра теней – Карагез, – которые происходили как в кофейнях, так и в домах богачей. Своего Карагеза имел каждый квартал, а создание марионеток и манипулирование ими требовали большого искусства. Мастера в этом деле узнавали по количеству кисточек, свешивавшихся посредине его ширмы, а главу цеха артистов театра марионеток выбирали среди тех, кто располагал правом вывешивать семь кисточек. Из них же выбирали тех скоморохов, которые давали представления перед султаном. Ведь Карагез был популярен не только в кофейнях, но и во дворцах.

Карагез представлял собой раскрашенные фигурки высотой 15 дюймов и промасленные, чтобы просвечивали. Лучшие изготавливали из шкуры верблюда, которая меньше деформировалась, но использовали также лошадиные и телячьи шкуры, хотя они были менее проницаемы и менее удобны. Главными героями представлений были Карагез и Хадживат, образы простого, но плутоватого человека с улицы и его образованного, важничающего собеседника. Но встречалось и много других персонажей, изображавших в карикатурном виде представителей разных народностей, профессий и религий…

Существовал также обыкновенный театр, который выступал под открытым небом… Разумеется, не было исполнителей-женщин, все женские роли, как правило менее важные, исполняли мужчины. Тематику пьес все хорошо знали, так же как и двух главных героев, Пишекара – умудренного опытом человека, обычно также искушенного в проделывании фокусов, и Кавуклу – комика, пересказывавшего разные истории или сны. Эти персонажи затем начинали представление, постоянно сопровождавшееся комическими танцами, ужимками, намеками на текущие события, грубыми шутками. Всегда изображались в карикатурном виде тучные фигуры, деревенщина, хитрые евреи или армяне, простодушные иностранцы, а также чрезмерная рафинированность высшего сословия османского общества. Понятно, что эти театры имели огромное число почитателей, хотя они не вызывали такого всеобщего интереса сословий, как Карагез. У греков и армян был свой репертуарный театр, и, поскольку у них не было запрета на исполнителей-женщин, которые пели и танцевали на сцене без чадры, их постановки тайком посещали турки, их поражали обнаженные лица женщин.

Во время Рамадана показывали представления не только Карагез и репертуарный театр – мимы и профессиональные сказители были распространены еще больше, но они тоже работали по ночам… Владельцы кофеен платили им небольшую сумму денег за привлечение клиентов. Помимо тех, кто жертвовали деньги сказителю в ходе его продолжительного пересказа разных историй, на представление допускались и люди, не имеющие денег на покупку кофе или другого напитка. Они садились в уголке кофейни и слушали. Перед сказителем на небольшом столике лежали шарф или палочка, считавшиеся символами его профессии. Иногда сказитель сидел в обществе музыкантов, которые сопровождали чтение его стихов музыкой, играли прелюдии к его рассказам или заполняли паузы. Порой сказитель сам сопровождал музыкой на однострунном инструменте свой рассказ. Одни сказители громко читали текст из книг о легендарных мусульманских героях, другие цитировали истории из этих книг наизусть, третьи, особенно сказители из Эрзерума, рассказывали истории из героического эпоса, услышанные от своих предшественников, аккомпанируя себе на музыкальных инструментах. Четвертая группа сказителей, из Стамбула, исполняла фольклорные произведения или традиционные предания, причем на разные голоса, имитируя и женские. Иногда они делали перерыв, заполнявшийся музыкой. Отдохнув и приготовившись продолжать рассказ, они откладывали в сторону музыкальные инструменты и били по столу своей палочкой, требуя от аудитории внимания.

Наиболее популярным героем народных сказаний был Ходжа Насреддин, имам 13-го века, учитель и доморощенный философ, которому приписывают авторство многих турецких шуток…

На улицах появлялось множество балаганов, предлагающих массу удовольствий. Заклинатели змей, большинство из которых были дервишами, не только ели скорпионов и змей, но также демонстрировали, как они носят этих тварей на своих головных уборах, надетых на обритые головы. Особой популярностью пользовались предсказатели судьбы… Кроме того, имелось немало шпагоглотателей, поглотителей огня, магов, фокусников и акробатов, которые появлялись близ мест летних пикников, карабкаясь вверх по шесту, смазанному маслом, или перебираясь по туго натянутому канату через реку. Они могли развлекать публику и во время какого-нибудь другого празднества, например в связи с обрезанием, но и во время Рамадана.

Однако после ночных развлечений, равно как и перед утренней молитвой, дробь барабанов напоминала верующим о наступлении времени, когда следовало принять пищу в последний раз. Обычно это было блюдо из риса, называемое плов, который долго переваривался и поддерживал силы людей на время дневного голодания. С молитвой на заре начинался следующий день воздержания и торжественного соблюдения поста.

Окончание Рамадана, узнаваемое по новолунию, вызывало всеобщее облегчение. В ночь новолуния снова мечети заполнялись верующими, совершающими благодарственные молитвы. Следующий день праздновался с особым энтузиазмом, состоятельные люди становились щедрыми на милостыню. Мусульмане надевали и носили с гордым видом новые одежды, припасенные еще в начале Рамадана, и обменивались визитами. Делались подарки в виде лакомств, которые заворачивали в платки с блестками, и не случайно этот день назывался «сахарным праздником» и считался самым радостным в году. По всей империи на площадях и в парках, на воде и на суше происходили празднества и развлекательные мероприятия… /…/

Последним священным днем года был День жертвы 10-го числа месяца Зуль-Хиджжа, 12-го месяца лунного года, и обходился без веселья. Этот день выражал солидарность тех, кто остался на родине, с паломниками в Мекке, которые подошли к этапу своего путешествия, требовавшего жертвоприношения на горе Арафат. Их соотечественники в Турции демонстрировали свою солидарность, совершая дома аналогичный ритуал. Отары овец и коз сгонялись с пастбищ Румелии и Анатолии на окраины городов. Тысячи голов этих животных скапливались на холмах вокруг Стамбула, а некоторые даже бродили по улицам и площадям города. Их рога подкрашивали золотистой краской, шерсть промывали, причесывали, подкрашивали хной. Животных украшали лентами, амулетами и бумажными флажками. Все семьи, которые в состоянии были это сделать, покупали одно из таких животных для принесения в жертву. Животному, обращенному головой к Мекке, перерезали горло и в знак милосердия мясо отдавали бедным. Менее состоятельные люди ели мясо жертвенного животного сами.

Из книги Рафаэлы Льюис «Османская Турция»

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

_cCc_ 19 Августа 2009г.
Ответить

как приятно читать такое,спасибо. До сих пор многое из этого сохранилось,жаль что нет той свободы и радости как тогда

Яндекс.Метрика