Татарского общественного деятеля Рафиса Кашапова выпустили на свободу

Ра­фис Ка­шапов: из ма­лой тюрь­мы в боль­шую Ра­фис Ка­шапов вы­шел на сво­боду. В сен­тябре 2015-го он по­лучил три го­да ко­лонии. По­водом для прив­ле­чения та­тар­ско­го ак­ти­вис­та по ч. 1 ст. 282 ("воз­бужде­ние не­навис­ти ли­бо враж­ды") и по ч. 2 ст. 280.1 УК ("пуб­личные при­зывы к со­вер­ше­нию дей­ствий, нап­равлен­ных на на­руше­ние тер­ри­тори­аль­ной це­лос­тнос­ти РФ") ста­ли опуб­ли­кован­ные в соц­се­тях ма­тери­алы Ка­шапо­ва о си­ту­ации в Кры­му. Арес­то­ван­ный в де­каб­ре 2014-го, Ка­шапов от­си­дел от звон­ка до звон­ка и ни­како­го смяг­че­ния ре­жима не по­лучил.... В эк­слю­зив­ном ин­тервью Ра­дио Азат­лык ак­ти­вист рас­ска­зал об ус­ло­ви­ях со­дер­жа­ния в ко­лонии и о сво­их пла­нах. — Чем вы пла­ниру­ете за­нять­ся пос­ле воз­вра­щения? — Пер­вое, что сде­лаю, ког­да ока­жусь до­ма, — дней на двад­цать ля­гу в боль­ни­цу или у­еду в са­нато­рий, по­тому что у ме­ня силь­но ухуд­ши­лось сос­то­яние здо­ровья. Вто­рое, что со­бира­юсь сде­лать — по­дать жа­лобу на ад­ми­нис­тра­цию ИК-31 и ИК-19 го­рода Ми­куль, где я от­си­дел. Из-за их дей­ствий у ме­ня ухуд­ши­лось здо­ровье, я по­нес зна­читель­ные ма­тери­аль­ные по­тери. Бу­ду со­вето­вать­ся с ад­во­ката­ми, пра­воза­щит­ни­ками в Мос­кве, бу­ду тре­бовать от ад­ми­нис­тра­ции ко­лоний 10 мил­ли­онов руб­лей ком­пенса­ции мо­раль­но­го вре­да. У ме­ня есть все ос­но­вания на это. В ИК-31 я дваж­ды па­дал в об­мо­рок. В те­чение 20 ми­нут ко мне ник­то не по­дошел, вра­чи мне не сде­лали ни еди­ного уко­ла. Толь­ко пос­ле то­го, как зак­лю­чен­ные ус­тро­или бунт и пот­ре­бова­ли вни­мания ме­дицин­ско­го пер­со­нала, мне бы­ла ока­зана по­мощь. Дваж­ды я зас­ту­дил поч­ки. У ме­ня бо­лело гор­ло, бы­ло вос­па­ление уха. За три го­да в зак­лю­чении я при­об­рел яз­ву от­кры­того ти­па, у ме­ня силь­но упал ге­мог­ло­бин. Всё это слу­чилось в ре­зуль­та­те серь­ез­ных пра­вона­руше­ний со сто­роны ад­ми­нис­тра­ции ко­лонии. Мне не да­вали га­зеты и жур­на­лы, хо­тя бы­ла под­писка. Это мож­но дол­го пе­речис­лять, я мо­гу пре­дос­та­вить де­сят­ки и де­сят­ки пун­ктов на­руше­ния мо­их прав. Пос­ле ме­дицин­ских об­сле­дова­ний пла­нирую на­чать об­щес­твен­ную ра­боту. Ме­ня все поз­драв­ля­ют с ос­во­бож­де­ни­ем, но ра­довать­ся осо­бо не при­ходит­ся, по­тому что я вы­шел из ма­лой тюрь­мы в боль­шую. — Как вы уз­на­вали но­вос­ти? — Нес­мотря на то, что у ме­ня не бы­ло воз­можнос­ти смот­реть те­леви­зор или чи­тать све­жие га­зеты, я был ос­ве­дом­лен о том, что про­ис­хо­дит в стра­не. Я знал, что мно­гих ак­ти­вис­тов за­дер­жа­ли и осу­дили в этом го­ду, это очень мно­го по срав­не­нию с тем, что бы­ло три го­да на­зад. Я сам от­си­дел три го­да по об­ви­нению, ко­торое счи­таю лож­ным. Ме­ня срав­ни­ва­ют с та­кими со­вет­ски­ми дис­си­ден­та­ми, как Са­харов и Сол­же­ницын. В но­вой ис­то­рии Рос­сии про­ис­хо­дит то же са­мое. В 2017 го­ду по­лит­заклю­чен­ных в Рос­сии ста­ло боль­ше. Об этом го­ворит и Ме­мори­ал. Мы дол­жны про­дол­жать свои дей­ствия, нап­равлен­ные на за­щиту на­ших кон­сти­туци­он­ных, на­ци­ональ­ных и ре­лиги­оз­ных прав. — Вы не со­бира­етесь об­жа­ловать при­говор, вы­несен­ный вам три го­да на­зад в ЕСПЧ? — Это вам луч­ше рас­ска­жут мои ад­во­каты. Я толь­ко мо­гу ска­зать, что до­кумен­ты уже под­го­тов­ле­ны. Я сей­час толь­ко раз­го­вари­вал с Пав­лом Чи­ковым, у них до­кумен­ты уже го­товы к от­прав­ке. Мо­им де­лом так­же за­нима­ет­ся меж­ду­народ­ная ор­га­низа­ция Amnesty International. — Рас­ска­жите об от­но­шении к се­бе в ко­лонии. Там зна­ли, что вы по­лит­заклю­чен­ный? — Зна­ли. Ког­да в Ка­зани шло следс­твие, и я со­дер­жался в изо­лято­ре, ФСБшни­ки мне го­вори­ли: "Ты бу­дешь в той ко­лонии (ку­да ме­ня дол­жны бы­ли пос­лать), там нет ни те­леви­зора, ни га­зет. К те­бе не до­берет­ся ни один пра­воза­щит­ник. Ту­да не пус­тят ни же­ну, ни де­тей". Это дей­стви­тель­но так и бы­ло. Ле­том 2016 го­ду дол­жно бы­ло быть сви­дание с же­ной Нур­зи­ей и сы­ном Рус­те­мом. Им ве­лено взять по­боль­ше флэ­шек и сим-карт с со­бой, дес­кать, Ра­фис поп­ро­сил. А на са­мом де­ле это бы­ла чис­той во­ды про­вока­ция, та­кие ве­щи зап­ре­щено вез­ти на сви­дание. В ито­ге сви­дания не бы­ло. — Что бы­ло са­мым слож­ным для вас в тюрь­ме? — Я же пол­то­ра го­да си­дел сов­сем один. У ме­ня не бы­ло ни еди­ного ис­точни­ка ин­форма­ции, мне бы­ло не с кем по­гово­рить. Я же был ак­тивным чле­ном об­щес­тва, всег­да все знал, что про­ис­хо­дит в Та­тар­ста­не, Рос­сии. А тут та­кая изо­ляция. Вто­рое, что бы­ло очень тя­жело — мне вся­чес­ки ста­рались не да­вать мо­лить­ся. Я, как ве­ру­ющий, пять раз в день чи­таю на­маз на ков­ри­ке. Час­то со­камер­ни­ки прос­то нас­ту­пали на на­маз­лык (спе­ци­аль­ный ков­рик для на­маза) или над­зи­рате­ли его от­би­рали. В тю­рем­ной боль­ни­це мне и вов­се зап­ре­щали чи­тать на­маз, от­би­рали чет­ки, не да­вали бу­магу, на ко­торой бы­ли на­писа­ны ча­сы на­маза, но я это все пре­одо­лел. Нес­мотря на то, что я го­ворил пос­то­ян­но, что­бы мне не ста­вили сви­нину, мне пос­то­ян­но её при­носи­ли под нос, сви­нину в тюрь­ме да­ют пос­то­ян­но. Один раз в боль­ни­це я да­же выб­ро­сил та­рел­ку в ко­ридор. Это всё бы­ло пси­холо­гичес­ким дав­ле­ни­ем на ме­ня. — Вы уже зна­ете, что На­береж­но­чел­нин­ское от­де­ление ВТОЦ приз­на­ли экс­тре­мист­ским? — Я уз­нал об этом че­рез пол­го­да пос­ле ре­шения су­да. Я, как пер­вый пред­се­датель этой ор­га­низа­ции, дол­жен был от­ве­чать за это. Дол­жно бы­ло быть следс­твие, суд. Но все­го это­го не бы­ло. — Зна­ете ли вы о том, что до­говор о раз­гра­ниче­нии пол­но­мочий меж­ду Мос­квой и Ка­занью не прод­ли­ли, слы­шали ли, что в Та­тар­ста­не про­изош­ли пе­реме­ны в пре­пода­вании та­тар­ско­го язы­ка? — О до­гово­ре я где-то про­читал в ком­мента­рии Фан­да­са Са­фи­ул­ли­на, где-то мне по­палось ин­тервью с Да­миром Ис­ха­ковым. Да, я знал об этом. Что на это мо­гу ска­зать? С са­мого 1552 го­да, ког­да нас прев­ра­тили в ра­бов, с на­ми про­дол­жа­ют де­лать все, что хо­тят. До­говор, об­ра­зова­ние, выс­шие учеб­ные за­веде­ния, язык, эко­номи­ка — Рос­сия про­дол­жа­ет по-сво­ему де­лать то, что де­ла­ет. Нас — чу­вашей, та­тар, баш­кир, ха­касов и бу­рятов — всех урав­ня­ли, по­тому что ве­дет­ся та­кая по­лити­ка. Это бы­ло ве­ками, так бу­дет и даль­ше. — Пос­ле ос­во­бож­де­ния над ва­ми со­бира­лись ус­та­новить над­зор на во­семь лет, но суд от­верг это пред­ло­жение. Ду­ма­ете, над­зорные ор­га­ны ос­та­вят вас в по­кое сей­час? Не пла­ниру­ете у­ехать из стра­ны? — Я очень бла­года­рен ад­во­катам, ак­ти­вис­там и кол­ле­гам, а так­же мо­ей семье, что они до­бились это­го ре­шения су­да. До­мой еду со спо­кой­ной ду­шой. Ес­ли бы на­до мной ус­та­нови­ли над­зор, мне бы приш­лось два ра­за в ме­сяц хо­дить на кон­троль, быть до­ма с ве­чера и до шес­ти ут­ра. Не ду­маю, что ме­ня сов­сем ос­та­вят в по­кое. На­кану­не мо­его ос­во­бож­де­ния в ка­мере по­явил­ся но­вый че­ловек, ко­торый вдруг на­чал ме­ня спра­шивать, я ли ве­ду груп­пу "Во­ля Идель-Урал" в се­ти "ВКон­такте". Я уже три го­да си­жу в тюрь­ме, у ме­ня нет не то что ин­терне­та, но да­же те­лефо­на, те­леви­зора и дос­ту­па к га­зетам — а мне за­да­ют та­кие воп­ро­сы! Спро­сили, ве­ду ли свою стра­нич­ку "ВКон­такте", ведь она все еще там есть. Я от­ве­тил, что "я еще да­же не вы­шел, а ФСБ уже про­дол­жа­ет со мной ра­ботать". Ду­маю, мне ещё пред­сто­ят встре­чи с ФСБ, МВД или про­кура­торой. Еще до зак­лю­чения мне пред­ла­гали у­ехать в США, Ка­наду, Тур­цию и про­сить ста­тус по­лити­чес­ко­го бе­жен­ца. Ме­ня зва­ли в Гер­ма­нию, Ка­наду. За ме­ня зас­ту­пились та­тары Ки­тая. Ког­да уже си­дел, мне пред­ла­гали ста­тус эмиг­ранта в Ис­па­нии, Поль­ше, Авс­тра­лии, Япо­нии. С од­ной сто­роны, это все очень при­ят­но. Де­мок­ра­тичес­кие стра­ны по­нима­ют, что Рос­сия идет к дик­та­туре. Я ду­маю, что прес­ле­дова­ния ак­ти­вис­тов про­дол­жатся, бу­дут еще по­сад­ки сме­лых лю­дей, не скры­ва­ющих прав­ды. Сей­час я воз­вра­ща­юсь до­мой, мне на­до уви­деть род­ных, ру­ково­дите­лей мо­ей ор­га­низа­ции, по­сове­товать­ся с ни­ми. По­ка не мо­гу ска­зать, у­еду ли я ку­да-ли­бо. Но приг­ла­шений у ме­ня мно­го. Ка­шапо­ва арес­то­вали в де­каб­ре 2014 го­да. В сен­тябре 2015 го­да его при­гово­рили к трем го­да ко­лонии по час­ти 1 статьи 282 (воз­бужде­ние не­навис­ти или враж­ды) и по час­ти 2 статьи 280.1 УК (пуб­личные при­зывы к се­пара­тиз­му). Пер­вое уго­лов­ное де­ло Ра­фиса Ка­шапо­ва по 282 статье бы­ло воз­бужде­но еще в 2003 го­ду. Ка­шапо­ва об­ви­нили в рас­простра­нении во вре­мя ми­тин­га в под­дер­жку Ира­ка лис­то­вок, ко­торые яко­бы со­дер­жа­ли при­зывы к раз­жи­ганию меж­на­ци­ональ­ной роз­ни. Ка­шапо­ва суд пол­ностью оп­равдал, а про­кура­тура при­нес­ла ему офи­ци­аль­ные из­ви­нения. Вто­рое уго­лов­ное де­ло об экс­тре­миз­ме за­вер­ши­лось об­ви­нитель­ным при­гово­ром в 2009 го­ду. Ка­шапо­ва об­ви­нили в пуб­ли­кации в бло­ге шес­ти ма­тери­алов, вклю­чая текст "Нет хрис­ти­ани­зации".
Читать дальше Закрыть

Поддерживаю Рафиса полностью.Крым есть,был и будет татарским,по волею Божия,иншаАллах. ОККУПИРОВАННЫЙ КРЫМ. Россия проводит этническую чистку в Крыму. Украинские СМИ сообщают, что об этом заявил уполномоченный президента Украины по делам крымскотатарского народа Мустафа Джемилев в ходе брифинга в Киеве. Джемилев отметил, что Россия принудительно меняет демографическую ситуацию в Крыму. «Это политика, которая проводится традиционно Россией, еще Российской империей. Вы знаете, что в 1783 году, когда первый раз Россия оккупировала Крым, коренное население, крымские татары, составляло гд... е-то 95% населения, а к 2017 году они уже были национальным меньшинством – где-то 25%», – сказал он. Он напомнил, что в 1944 году была организована депортация крымских татар с полуострова. «Мы полвека боролись за возвращение оставшихся в живых, пытались возвращать их на родину. И вот теперь новая оккупация и снова повторение политики принудительной депортации – принуждение местных жителей покинуть свою территорию и завоз жителей Российской Федерации на оккупированную территорию», – заявил он.
Читать дальше Закрыть

Слава Всевышнему!