Я был уже давно (если не всегда) мусульманином - В. Пруссаков

Валентин Пруссаков и Мухамед Саляхетдинов в гостях у Рашида Ганнуши

Валентин Пруссаков и Мухамед Саляхетдинов в гостях у Рашида Ганнуши

Теги:


3
12 Июля 2016г. (06 Шавваль)
На днях ушел из жизни писатель и публицист Валентин Пруссаков – диссидент, как в СССР, так и в США, подвергавшийся преследованиям властей в обеих странах и испытавший все прелести советской и американской тюрем.

Размышления о «самом главном» и, прежде всего, о религии, политике и великих актерах политической сцены ХХ века – Гитлере, Муссолини, Сталине и некоторых других; встречи с самыми разными, известными и неизвестными, но обязательно интересными людьми – от писателей Эдуарда Лимонова и Григория Климова до крупнейших исламских лидеров нашего времени д-ра Хасана аль-Тураби, шейха Юсуфа Кардави и Рашида Ганнуши; путевые заметки об экзотическом Султанате Омане и других странах, а также многое другое можно найти в книги Пруссакова "Мое кино".

Редакция ИА IslamNews, где некоторое время работал Валентин Пруссаков, приносит свои соболезнования близким, а также молит Всевышнего о принятии его "шахады" и добрых дел.

Ниже приводим одну из его немногих откровенных статей о  миропонимании и вере.

[caption id="attachment_500708" align="alignleft" width="200"]foto-prussakov Валентин Пруссаков[/caption]

Люди без веры, в конце концов, обнаружат, что им не для чего жить. Гомас С. Элиот.

У мусульман, как известно, существует право, согласно которому они могут поинтересоваться у новообращенного: «Почему же ты принял ислам?». Должен признаться, что как раз от них – моих братьев по вере, слышать подобного вопроса лично мне почему-то никогда не приходилось. Может быть, потому что переход в ислам перестал быть в «новой России» чем-то экзотическим и экстраординарным, а, может быть, из-за того, что просто стеснялись «лезть в душу» к уже немолодому человеку, значительно превосходящему большинство из них как по возрасту, так и по жизненному опыту. Зато мои знакомцы из православных или, что значительно точнее, – косящих под православных, которых так много развелось у нас в последнее время, нередко спрашивали: «Неужели это правда?!» Одни задавали этот вопрос с искренним недоумением, другие – с неподдельным ужасом и даже страхом, а были и такие, что за моей спиной, показывая на меня,  даже крутили пальцем у виска. Что ж, в такой реакции нет ровным счетом ничего необычного или неожиданного: в матушке России испокон веку терпеть не могли всех тех, кто выделялся из стада, шагал не в ногу и вообще отличался «лица не общим выраженьем». /К слову сказать, этим самым «выраженьем», по тем или иным причинам, я отличался всю жизнь/. Как правило, их ненавидят со всей беспредельной страстью и необузданностью русской души, превращают в изгоев общества или же объявляют сумасшедшими, а в лучшем случае, – слегка усмехаясь, называют чудаками, «не вписывающимися в нашу жизнь». И мне, – всегда плывшему против течения, как еще много лет тому назад точно подметил Эдуард Лимонов, – честно говоря, глубоко наплевать на то, что думают обо мне человекоподобные насекомые, которых, как и свиней, природа лишила способности видеть небо.

Что же касается ислама, то я вовсе не принял его или же перешел в него: я был мусульманином всегда, – с того самого времени, как только стал задумываться о смысле бытия, о жизни и смерти. Правда, мне удалось понять и реально осознать это лишь совсем недавно, – лишь после того, как я открыл Коран и начал читать его.  Можно лишь пожалеть о том, что этого не произошло значительно раньше! Но, будучи мусульманином, я твердо верю в то, что все предопределено Аллахом – Милостивым и Милосердным, и, конечно же, знающим, что и когда лучше для нас. Никто и никогда не пытался обратить меня в ислам, но Сам Аллах вел меня к истине. Я счастлив, что после долгих поисков и блужданий, в конце концов, вышел на прямой путь, отбросив иные религии, идеи и системы. И ныне, став одним из числа мусульман, истинно подчиняюсь Тому, «Кто сотворил Небеса и Землю». Алхамдулиллях!

Имеется множество людей, которых Всевышний наградил музыкальным слухом. Признаюсь, что мне, увы, «медведь наступил на ухо», но зато с детских лет я чутко прислушивался к голосу религии. Родившись в стране «победившего социализма» и официального атеизма и в совсем нерелигиозной семье, где все же выражение «слава Богу» упорно не выходило из употребления, я начал всерьез задумываться о Его существовании и пришел к выводу, что Он есть, и стал обращаться к Нему с разными мольбами и просьбами. Хотя, разумеется, никому не говорил об этом, ибо боялся, что меня засмеют или обвинят в жутком невежестве, отсталости и некультурности. В те времена вера считалась чудовищным пережитком «эпохи царизма», недопустимым у юного поколения будущих «строителей коммунизма». Может быть, из-за присущей мне инстинктивной и рано пробудившейся религиозности я был не слишком общителен и предпочитал находиться наедине с собой и с собственными мыслями.

Лет в 12-13 мне попалась в руки небезызвестная и отвратительная «Библия для верующих и неверующих» Емельяна Ярославского /Губельмана/. Понятно, что это далеко не лучшая и подходящая работа для первого знакомства со священной книгой иудеев и христиан, но ничего не поделаешь! В 50-е годы прошлого века, живя в СССР, любую информацию относительно религии, можно было получить, лишь сложными и весьма окольными путями; учась, вольно или невольно, умению читать между строк. Все советские люди, в большей или меньшей степени, овладели этим искусством. Надо сказать, что дурно пахнущая, во всех смыслах, книжка откровенного безбожника Ярославского покоробила меня множеством подробностей, касающихся интимных отношений. Еще более поразило меня обилие закавыченных мест: значит, все это не пустые выдумки атеиста, а подлинные цитаты! Что же в ней священного, божественного, в этой библии?!

Когда еще года через два я уже раздобыл настоящую библию, то увидел, что наиболее грязные и непристойные цитаты были взяты вышеназванным автором из Ветхого завета, в котором, вообще-то говоря, обнаруживается явный перебор всякого рода мерзостей, непристойностей и невероятной жестокости. Совсем иной характер носит Новый завет и, прежде всего, Нагорная проповедь, трогающая своей простотой, благородством и возвышенным духом. Почему же две столь разные книги – Ветхий завет и Новый завет, оказались под одним переплетом? Почему история израильского народа имеет всемирное значение? Как случилось, что Иисус был признан богом? Как можно человека провозглашать богом? Как можно рисовать человеческие изображения и молиться на них? Чем в таком случае христиане и язычники отличаются друг от друга? Эти и тому подобные вопросы, очевидно, обрушиваются на каждого, кто впервые открывает библию и пытается разобраться в ее смысле и содержании. Скажу сразу: на некоторые вопросы мне не удалось получить сколько-нибудь удовлетворительного ответа и по сию пору, хотя я обращался за разъяснением не только к православным батюшкам, но и к многоученым католическим патерам. Как правило, в их словах было в изобилии мистического тумана, словесных кружев и казуистических ухищрений, но ничего, абсолютно ничего для разума, – для обычного человеческого разума, пытающегося, скажем, постичь концепцию св. Троицы. Понять ее, между прочим, может лишь тот, кто знаком с философией древних греков, а к Божественному Откровению, уж извините, она не имеет никакого отношения. Впрочем, как и все христианство, которое, если быть последовательным и оставаться на позициях логики, следовало бы называть павлианством – по имени апостола Павла, ибо с самим историческим Иисусом /Исой/ оно связано лишь весьма косвенным образом. Но это, понятно, чересчур большая и сложная тема, чтобы разбирать ее здесь, всего в нескольких строках.

Загадкой и подлинной мистерией является и то, как и почему христианство стало мировой религией. Да, этого хотел и к этому стремился Павел /бывший иудей Савл/, но никак не Иисус, пришедший как пророк исключительно для еврейского народа и ни для одного другого народа. В Новом завете, хоть отбавляй свидетельств и указаний, чтобы придти к такому выводу. Так, Иисус говорил своим ученикам: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями…» /Евангелие от Матфея, гл. 7: 6/. Кого же он именовал псами и свиньями? Этими словами Иисус, как истинный иудей, называл всех тех, кто не принадлежал к народу Израиля. Таким образом, для него, как и для всех приверженцев иудаизма прошлого и настоящего, все человечество делилось лишь на две категории: люди /евреи/ и гои /собаки, свиньи, т.е. недочеловеки/. Во всех Евангелиях Иисус настойчиво повторяет, что он послан только к народу Израиля. Если говорить с использованием современной терминологии, то его можно характеризовать как махрового еврейского националиста. И еще: почему у Иисуса было двенадцать апостолов? Да потому что у древних евреев насчитывалось 12 колен /племен/. Каждый апостол предназначался для проповеди своему племени. Иными словами, любому честному, внимательному и объективному читателю Евангелий должно быть ясно, что сам Иисус вовсе не намеревался распространять собственное учение за пределами «избранного народа». Величайший же исторический и религиозный парадокс заключается в том, что в него поверили и даже произвели в своего Бога вовсе не евреи, к которым он был послан, а те, кого он откровенно презирал, кого не признавал за людей и вполне в талмудистском духе называл не иначе, как свиньи или псы!

Когда говоришь об этом и многих других противоречиях и несоответствиях с христианскими священнослужителями, то они не могут дать прямого ответа и призывают к пониманию не разумом, а «умом сердца». То есть, христианство, как и Россию Тютчева, очевидно, нормальным умом понять невозможно, «аршином общим не измерить», и в него «можно только верить». Как разительно такая слепая и даже рабская вера отличается от ислама, убеждающего верующих всегда и во всем пользоваться своим умом и своими способностями, данными им Богом! Она не годится для тех, кто имеет хотя бы малейшее представление о человеческой чести, достоинстве и свободе, и кто против любых видов эксплуатации человека человеком.

Прошу простить за невольное теологическое отступление, но оно кажется мне совершенно необходимым для подтверждения, что, сам того не осознавая, я был уже давно /если не всегда/, мусульманином. Алхамдулиллях!

Должен признаться, что под влиянием Ницше и Шопенгауэра, с коими мне посчастливилось познакомиться лет в 15-16, или по каким-то иным причинам, я никогда не ощущал себя средним, обыкновенным и заурядным. Более того, по моему убеждению, средними и неинтересными не рождаются, а становятся под давлением внешней среды! Каждого из нас создал Творец с определенной целью, только большинство не способно осознать ее. Великие люди – те, кто сумели распознать свою миссию, ради которой их и вызвали на свет Божий.

Не могу похвастаться тем, что хорошо знаю самого себя. Но еще в юности, как, вероятно, и многих других, меня посетила мечта об идеальном обществе, в котором торжествуют Справедливость, Добро и Красота и в котором никто не говорит об их относительности. Если же судить по пережитому и изжитому, можно сказать, что протест, нежелание и неприятие какого бы то ни было компромисса, неспособность довольствоваться лишь материальным благополучием имеют непосредственное отношение к моей сущности.

«Умная голова, но дураку дана», – характеризовал меня старший следователь КГБ, подполковник Фомин, ведший в 1967 году следствие по моему «антисоветскому» делу. В его словах эти слова звучали явным комплиментом, ибо еще он говорил, что «запутался с этим Пруссаковым».

«А вы, наверное, анархист?» – интересовался уже в 1978 году седовласый сотрудник ЦРУ в Риме, которому американцы поручили разобраться с моей личностью. Они никак не могли понять, почему человек, диссидентствовавший в СССР и безуспешно пытавшийся в течение ряда лет эмигрировать, прибыв в США, не захлебнулся восторгом от продуктово-вещевого изобилия и даже посмел выразить свое разочарование в лондонской «Таймс». /«Литературная газета» писала в 1977 году: «Я признаю, что уже не вижу Америку лишь сквозь розовые очки, какой ее видят многие диссиденты в Советском Союзе». Горькое признание, тем более что сделано оно не случайно оказавшимся на Западе бывшим гражданином СССР, а таким убежденным антисоветчиком, каким был да, пожалуй, и остался Пруссаков»./ От советских эмигрантов, в особенности от тех, кто входил в отряд инакомыслящих, ожидалось нечто другое: им полагалось привезти с собой на Запад слезы радости и умиления, а также огромный и пышный букет антисоветских лозунгов.

Несомненно, что я нравился господам из ЦРУ ничуть не больше, чем их коллегам из КГБ, т. к. оставался самим собой и никак не соответствовал выработанным им схемам и представлениям. Иными словами, не вписывался! А это неизбежно вызывает безотчетное подозрение, страх и беспокойство у всех тех, кто по долгу службы занимается государственной безопасностью любой страны.

Несмотря на свойственные мне тягу к поиску истины и протест против несправедливости, было неправильным записывать меня в анархисты. Если уж обязательно нужно навесить какой-нибудь ярлык, то, пожалуй, я всегда был лишь простым идеалистом-максималистом, живущим в чудовищно материалистическую эпоху и полагающим, что некоторые /многие и очень многие!/ вещи в нынешнем мире необходимо изменить. Поэтому-то я столь часто казался представителям определенной профессии – не только подозрительным, но и опасным. Но и им, однако, следовало бы признать, что не является здоровым общество, в котором считают, что «язык дан человеку, чтобы держать его за зубами». Для нормального человека столь же неестественно мириться с существованием такого общества, как добровольно согласиться провести всю жизнь в тюрьме. Что же касается так называемых «американских ценностей», то, как и прочие ценности, изобретенные умом человеческим, например, – советские или какие-либо другие, они никак не могут быть признаны универсальными, и потому глупо и одновременно преступно пытаться навязать их всему человечеству.

Хотя, как говорилось выше, я с детских лет нередко обращался к Богу в глубине души, Его полная и несомненная реальность впервые дошла до меня только в марте 1968 года, когда меня совершенно неожиданно освободили после 13-месячного заключения в Лефортовской тюрьме «за антисоветскую агитацию и пропаганду». Только Он был в силах свершить подобное чудо! Тогда я нисколько не сомневался в этом. /В тюрьме, как и большинство из нас в периоды бед и несчастий, я просил Его о помощи. Однажды произошел такой любопытный эпизод. Во время одной из «бесед» с Ним я пал ниц и прикоснулся лбом к полу. Я совсем не догадывался тогда, но зато хорошо знаю теперь, что, вероятно, бессознательно совершил суджуд! /Христиане говорят, что каждая человеческая душа – христианка, а мой личный опыт свидетельствует: нет, она мусульманка!/. В этот момент  дверь моей камеры неожиданно отворилась, и надзиратель как-то растерянно и недоуменно вопросил:  «Ты что, татарин? А вроде бы непохож!».  «Нет, конечно, слава Богу! А почему вы спрашиваете?» – задал я ему встречный вопрос.  «Да, потому что молишься ты по-татарски!». В представлении подавляющего большинства, как раньше, так и теперь, религиозная принадлежность непременно привязана к той или иной национальности: русский –   обязательно должен быть православным, татарин или чеченец – мусульманином, итальянец – католиком. И это явное упрощение, – привычка мыслить стереотипами, приводит к тому печальному положению, когда люди вместо счастья обретения истины и личной веры, продолжают прилежно и чисто механически следовать традициям предков, в которые сами не верят и исполняют их как своего рода «партийную нагрузку», неизвестно кем возложенную на них/.

Однако весьма скоро, едва надышавшись весенним московским воздухом, я перестал вспоминать о Боге. Неблагодарность – одно из самых отвратительных и распространенных  свойств, присущее, по-видимому, почти каждому. И кто может похвастаться тем, что начистую лишен его?

Я признаю и каюсь в том, что виноват перед Ним, ибо неоднократно давал Ему обещания, которых не исполнял. И чем больше живу, тем больше убеждаюсь: Он действительно Милостивый и Милосердный…

К сожалению, и я не был свободен от дурацких предрассудков и предубеждений. Так, долгое время я неизвестно почему искренне полагал, что  Коран – «арабская библия, написанная их пророком Магометом и предназначенная исключительно для невежественных и малокультурных народов Азии и Африки». Короче, для людей, находящихся на значительно более низкой ступени развития, чем мы, европейцы. В Москве 50-х – 60-х годов мусульманами, в основном, были татары, работавшие, как правило, дворниками. Других мусульман – приезжих из среднеазиатских республик и Кавказа, называли /и сейчас называют!/ «чурками». И я, любивший русский «серебряный век» с его «прекрасными дамами»,  всякими там девушками «в церковном хоре» и также высоко ценивший  «сумрачный германский гений», никак не мог интересоваться  «религией чурок». В тот период моей жизни я ни разу не заглядывал в Коран, хотя это было легко сделать еще в середине 60-х: священная книга мусульман вышла на русском языке в академическом издательстве и, в отличие, скажем, от библии, находилась в открытой продаже. Но поистине: «пути Господни неисповедимы».

Интерес к исламу и Корану пробудился у меня значительно позже и вовсе не в России, а в «логове Зверя» – в Америке. Причем, произошло это при довольно неожиданных обстоятельствах. В конце 80-х годов, когда я писал книгу о Гитлере, /дважды вышла в Москве в 1991 и 1992 годах/, мои друзья из Колумбийского университета познакомили меня с пожилым немцем, лично знавшим фюрера. Манфред Р. /в силу ряда причин я не считаю возможным называть его имя полностью/ после войны жил в Египте, где… принял ислам. Когда я узнал об этом, то был искреннейше удивлен и потрясен, ибо фактически ничего не знал о «магометанской» религии и продолжал находиться в плену прежних московских предрассудков. Манфред же убежденно внушал мне: «Ислам – религия воинов. Ислам – религия тех, кто никогда не сдается и всегда остается в выигрыше. Только не надо путать ислам с нынешними мусульманами: большинство из них даже понятия не имеют, какой великий дар был ниспослан им через Пророка!».

По его словам, Гитлер придерживался такого же мнения и однажды якобы даже признался: «Если бы мне нужно было выбирать религию для немцев, то я выбрал бы ислам. Можно лишь пожалеть, что арабы не взяли в свое время Вену».

Чем объяснить столь высокую оценку этой «восточной» религии германским лидером, «убежденным расистом и человеконенавистником»? Вместо ответа на этот вопрос старый немец извлек из ветхого портфеля пожелтевшие страницы, перелистал их и, найдя нужное место, зачитал: «Из-за перевода библии на немецкий язык мы заимствовали еврейский образ мышления и стали думать по-еврейски... Для нормального немца представляется странным, что наши люди позволили одурачить себя еврейской мерзостью, всяким «мумбо-юмбо» и поповской пустой болтовней. Просто в бешенство приходишь, понимая, что, пока в одних частях земного шара религиозное учение, созданное Мухаммадом, предлагает, бесспорно, широчайшую базу для религиозно мыслящих людей, немцы одурачиваются теологическим толкованием, лишенным всякой истинной фундаментальности». Это, как заверил меня Манфред, записанные им лично подлинные слова фюрера. Во время одной из наших бесед он рассказал мне и о своих встречах с «самым замечательным арабом нашего времени», великим муфтием Иерусалима Эль-Хуссейни…

Разговоры с «интересным немцем» заставили меня не только призадуматься, но и поскорее разыскать перевод Корана. Несмотря на то, что я мог ознакомиться лишь с русским или английским его текстом, уже первое впечатление было буквально сногсшибательным: такого не мог написать человек! Подобного я не чувствовал читая библию или какую-либо другую религиозную книгу. Коран – Божественное Слово на человеческом языке и, нисколько не преувеличивая, скажу: я понял это сразу же, незамедлительно.

Коран – Божий путеводитель по жизни, обращенный к любой жизненной ситуации, и обретя его, уже невозможно обходиться без него. С той поры /1989 год/, как впервые открыл для себя Слово Аллаха, я ежедневно, где бы и в каких условиях ни находился, открываю Коран /хотя бы на несколько минут!/ и обращаюсь к Нему за советом и помощью. Однако до формального принятия ислама было еще очень и очень далеко.

Никогда нельзя смотреть назад и оборачиваться, ибо единственный правильный путь – только вперед. Вернувшись в Россию после многолетнего отсутствия, я почувствовал и, в некоторых отношениях, продолжаю себя чувствовать и сейчас иностранцем и чужаком. Стремящимся к Истине нет места ни в одном современном обществе. Для того чтобы понять и убедиться в этом мне пришлось немало побродить по разным улицам, стритам, штрассе, виа, рю и авеню.

Если не ошибаюсь, еще Пушкин сказал: большое несчастье родиться в России. Но куда хуже, уж поверьте, вернуться в нее после долгих лет под другими небесами. Это даже не несчастье, а тягчайшее преступление против самого себя. /Может быть, осознав это, мой знакомый, художник Александр Горюнов, вернувшийся из Парижа в «новую Россию», взял да повесился от счастья общения с родиной/.

Old Russia or New Russia – the same shit.

Меня часто спрашивали: почему же вы вернулись? Честно говоря, не совсем ясно и мне самому. Никакой любви к березкам и ностальгии у меня никогда не наблюдалось. Конечно, в начале 90-х, в охваченной постперестроечным угаром Москве, было весело, интересно и имелось предостаточно иллюзий относительно будущего устройства российского общества, которые, однако, скоро испарились или, точнее, сгорели от танковых залпов в октябре 1993 года. В то же время, говоря о тех или иных жизненных коллизиях и пытаясь понять их, нам нельзя забывать и об Аль-Кадаре /предопределении/:

«Никакая беда не поразит ни землю, ни ваши души, если она не была записана в Писании /Небесной Скрижали/, раньше, чем Мы претворили ее в жизнь. Поистине, предопределение беды и знание о ней очень легки для Аллаха. Мы открыли вам это, чтобы вас не постигла печаль о том, чего вы лишились, и чтобы вы не радовались кичливо тому, что Он даровал вам».

И говорит Пророк /да благословит его Аллах и приветствует/: «Удивительное дело верующего! Поистине все его дело – благо. И это свойственно только верующему. Если его постигнет несчастье, он будет благодарным Аллаху и в этом для него благо, а если его постигнет беда он проявит терпение, и в этом для него благо». Будем же полагаться на Аллаха и только на Него всегда и в любом деле, ибо Он, Всезнающий и Всемогущий, превыше всего, и Ему известно, что лучше для нас. Подчинимся же Божьей воле…

Случилось так, что после возвращения в Москву мне довелось работать корреспондентом нескольких довольно крупных газет. Благодаря чему, я впервые в жизни увидел исламский Восток и смог побывать в арабском мире: сначала был Ирак, затем – Египет, Судан, Оман, Кувейт, Катар и, наконец, Саудовская Аравия. Повсюду, даже в блокадном, саддамовском Ираке приятно поражали мягкость, улыбчивость и доброжелательность людей на улицах. Меня никогда не покидало ощущение, что я приехал в гости к каким-то давним знакомым, считающим своим долгом помочь мне – пришельцу из далекой и холодной во всех отношениях страны. Невольно возникали мысли о благотворном и облагораживающем влиянии ислама на человеческий характер.

В одну из поездок 1999 года произошла встреча, окончательно определившая мою судьбу. На обеде, устроенном министерством информации в честь журналистов из европейских стран, меня представили стройному голубоглазому старцу в белой чалме, оказавшемуся англичанином, принявшим ислам еще в юности. Более сорока лет Омар Хаттаб /таково было его исламское имя/ жил в Аравии и, как казалось, не только хорошо овладел арабским языком, но и впитал в себя всю местную мудрость. Вот этот-то человек, сознательно отвергший Запад и ставший духовно арабом, раскрыл предо мной глубинный смысл очень простых, но самых важных слов – «Ла илаха иллалах», делящих мир на две неравные части: на верующих и неверующих. Как умом, так и   сердцем я признал сказанное им за безусловную и непререкаемую истину:

«Ла илаха иллалах» означает убежденность в единстве Аллаха, признание только Его своим Богом. Признание того, что только от Него зависит наша жизнь и смерть, что только Он знает, что для нас хорошо и что плохо. Только Ему можно поклоняться и подчиняться, только на Него можно надеяться, только Его следует бояться, только Его следует просить и только к Нему надо взывать о помощи, только с Его именем и ради Него надлежит приступать к любому делу.

«Ла илаха иллалах» означает признание того, что правление и власть принадлежат только Ему /Аллаху/. Только Он вправе быть законодателем и устанавливать нормы и правила, регулирующие жизнь человека на земле. Из этого следует, что все философские концепции и теории, руководствуясь которыми пытаются ныне построить человеческое общество /например, коммунизм, социализм, капитализм, «открытое общество», «новый мировой порядок» и проч./, неизбежно ведут его к краху.

«Ла илаха иллалах» означает необходимость соблюдать те границы дозволенного и запретного, которые определил для всего человечества Аллах.

«Ла илаха иллалах» означает, что если люди твердо убеждены в смысле этих слов, то они должны придти к выводу, что Коран /Книга Аллаха/ и Сунна /практика пророка Мухаммада/ – единственная основа и руководство для построения процветающего, счастливого человеческого общества.

«Ла илаха иллалах» означает неприятие современного мира и неизбежность столкновения между ним и всеми честными, искренними приверженцами ислама, где бы они ни жили…



В глубине души я уже давно повторял «ла илаха иллалах», и после встречи в Аравии, подаренной мне Богом, мне, очевидно, не оставалось ничего другого, как убежденно произнести их вслух, что я и сделал. Так я стал мусульманином.  Так после долгого и утомительного путешествия я вернулся домой. Так я, отбросив нелепые предрассудки и разнообразную шелуху суетного, обезбоженного мира, стал, наконец, самим собой, – тем, кем сотворил меня Аллах. Алхамдулиллях!

Мои старые христианские /точнее, конечно, языческие!/ знакомцы, с которыми, между прочим, я предпочитаю не общаться, завидев меня, иногда вопрошают с иронической и издевательской улыбкой на устах: «Ну и как жизнь молодого мусульманина? Прокладываешь себе дорогу в рай: небось, молишься пять раз в день, совсем не пьешь и ешь только правой рукой?» Вместо ответа всем этим самовлюбленным глупцам, не видящим дальше собственного носа и полагающим, что ислам сводится исключительно к соблюдению определенных формальностей, я позволю себе привести следующий хадис Пророка /мир ему и благословение Аллаха/:

«Того, кто засвидетельствует, что нет бога, кроме одного лишь Аллаха, у которого нет сотоварища, что Мухаммад – Его раб и Его посланник, что Иса – раб Аллаха, Его посланник, Его слово, с которым Он обратился к Марйам, и дух от Него, что рай истина и ад – истина, Аллах введет в рай независимо от того, какими будут дела его».

Жизнь без веры и без признания истинности «Ла илаха иллалах» – пуста и никчемна, ибо лишена всякого смысла и представляет собой сплошной театр абсурда – трудную, утомительную и никому ненужную дорогу в никуда. Если человечество не смирит своей гордыни и не произнесет  «Ла илаха иллалах», мир будет, выражаясь языком пророка Исы /мир ему/, – по-прежнему «лежать во зле».

В уже далеком 1972 году лондонская газета «Таймс» писала: «Небо над Россией становится все темнее, но когда-нибудь неизбежно придет рассвет. Когда настанет этот день, Валентин Пруссаков будет почитаться, как один из его предвестников». Рассвет, увы, еще, не пришел, и придет он лишь тогда, когда Россия избавится от пут, сковывающих ее свыше тысячелетия, сумеет преодолеть вековые предрассудки и скажет во всеуслышание «Ла илаха иллалах», шагнув навстречу исламскому миру, готовому заключить ее в свои братские объятья. Вопреки всему тому, что можно наблюдать сегодня, я верю, что это будет. Тем более что в противном случае, как от России, так и от всего русского народа останется лишь одно смутное воспоминание.

В заключение мне хотелось бы лишь напомнить слова мусульманского лидера, которого люто ненавидели правители почти всех государств современного мира: «Счастье и совершенство человека и общества зависят от соблюдения Божественных законов, сообщенных человечеству пророками. Человек деградирует и гибнет из-за отказа от своих прав и подчинения другим человеческим существам».

Я подчинялся и подчиняюсь только воле Всевышнего, лишь милостью которого всегда жил и до сих пор живу. Хвала  Аллаху!



Валентин ПРУССАКОВ

29 мая 2006 года.

Автор: Валентин ПРУССАКОВ

Комментарии () Версия для печати

Добавить комментарий

Трансплантант реальности 13 Июля 2016г.
Ответить

Вы посмотрите на сколько достойный человек а,я да же ничего о нём и не слышал.На сколько глубока и чиста мысль.,покойся с миром,брат!Тяжёлым и неотвратимым был твой путь к Богу,верю Всевышний должным образом Ответит..

Кылчык 12 Июля 2016г.
Ответить

Инна лиЛяхи ва инна иляйхи раджи'ун! Я и не знал, что он мусульманин. Дай Аллах ему Джаннат аль-Фирдауси, Джаннат ан-На'им!

Сибиряк 12 Июля 2016г.
Ответить

Все мы принадлежим Аллаху и к Нему наше возвращение

Яндекс.Метрика