Мулла – под контролем!

Трудно себе представить татарскую деревню начала ХХ века без основательной деревянной мечети с высоким минаретом. В положенное время по крутой лестнице на него взбирался муэдзин и произносил азан. В мечети односельчан поджидал мулла – наверное, один из самых авторитетных людей в деревне…

Миссионер Я.Д. Коблов в своей известной книге «О магометанских муллах (религиозно-бытовой очерк)», писал в начале XX века: «…муллы являются главными представителями мусульман, как в духовных, так и в житейских делах, и имеют огромное влияние на паству» . Далее он отмечал: «Влияние муллы на прихожан огромно. Муллу в приходе не почитают и уважают только, но и положительно боятся». Того же мнения, спустя сто лет, придерживается и ректор медресе им. Марьям Султановой И.З. Малахов: «авторитет имама в мусульманской сельской общине на рубеже XIX и ХХ веков был очень высоким. Имам был олицетворением нравственной чистоты и законности, он был душеприказчиком и представителем судебной власти» .

Но, несмотря на огромный авторитет, нередко в Оренбургское магометанское духовное собрание поступали жалобы от верующих и властей, касавшиеся выполнения муллами своих профессиональных обязанностей. Насколько обвинения были обоснованными, другой вопрос, чаще всего разбирательства показывали невиновность мулл, но сам факт поступления подобных жалоб показывает, что авторитет муллы не был столь непоколебимым, как может показаться на первый взгляд. И не служил для них надежной защитой.

Так, в 1908 г. разгорелся конфликт между Верх-Исетским полицейским надзирателем и временно исполняющим обязанности муллы Екатеринбурга Нигматуллой Вагаповым. Суть спора заключалась в том, что мулла отказался совершить обряд погребения над убитым в феврале 1908 г. мусульманином Тухиатуллой Гизятуллиным, поскольку узнал об этом только в мае месяце от полицейского надзирателя. Полицейский чиновник написал соответствующий рапорт в ОМДС, началось разбирательство. В объяснительной записке мулла Вагапов сослался на циркуляр ОМДС от 28.04.1900 г. за №2471, на основании которого запрещалось совершать обряд погребения над людьми позднее чем через день с момента смерти (основан на нормах шариата). Полицейский же настаивал на совершении такового обряда и внесении факта смерти в метрические книги. ОМДС попало в двусмысленную ситуацию: с одной стороны, Духовное собрание не желало ссориться с полицейскими чинами, с другой стороны, не могло уронить свой авторитет, призвав муллу действовать в обход собственных, сформулированных в циркуляре, предписаний. Поэтому в ОМДС почли за лучшее рекомендовать Верх-Исетскому полицейскому надзирателю обратиться к мулле д. Караболка Екатеринбургского уезда (до появления в городе молельного дома, карабольский имам выполнял духовные требы для мусульман города), который и произвел над покойным все необходимые процедуры.

Но чаще разногласия возникали между муллой и его прихожанами. Так, башкир д. Кояновой Пермского уезда и губернии Галий Гумеров Иманаев в 1901 г. обратился в ОМДС с жалобой на то, что имам д. Кояновой Ахметзян Бактиков незаконно развел его с женой Бибихадичей Салиховой Немкиной. В жалобах просителя сообщалось, что в декабре 1900 г. он женился на девице из д. Куземьяровой Осинского уезда, зарегистрировав брак у муллы Габдулзяна Зиннатуллина Зюлаева. Свою жену он перевез в д. Кояново, где они прожили вместе почти в течение года в «дружеских отношениях как супруги, любя друг друга». Неожиданно в сентябре 1901 г. к нему приехал тесть Салих Немкин, который привел с собой кояновского муллу Бактикова. Тот провел над супругами церемонию развода, и тесть забрал свою дочь в родную деревню. Ничего не поняв, Г.Г. Иманаев отправился за женой к своему тестю, но тот объявил ему, что «дочь не желает с ним жить» и предъявил бывшему зятю бумагу о разводе. Именно поэтому Иманаев и обратился в ОМДС, требуя вернуть ему жену и наказать муллу Бактикова за незаконные действия. ОМДС потребовало от имама предоставить подробный рапорт о случившемся и приложить выписки из метрической книги в качестве доказательства правомочности бракоразводного процесса. Мулла подготовил необходимые документы, указав в рапорте, что жена Иманаева постоянно жаловалась на грубое поведение со стороны мужа и что брак в присутствии свидетелей был расторгнут по всем правилам шариата «за отсутствием любви» между супругами. Иманаев написал второе прошение с требованием наказать муллу, обратился к властям, но пока длилась оживленная переписка между инстанциями, неожиданно умер. А за смертью просителя дело было закрыто в 1902 г.

А 3.12.1901 г. в ОМДС разбирали жалобу от башкира д. Азигуловой Красноуфимского уезда Ахрама Мусина, в которой он просил привлечь к ответственности азигуловского имама Зинетуллу Зелялетдинова за то, что тот в отсутствие Мусина увел из дома его жену и выдал ее замуж за другого человека без совершения развода, и без согласия первого супруга. При этом проситель пояснил, что имам Зелялетдинов у другого жителя деревни Юсупа Мухамедиева также самовольно увел дочь и выдал ее замуж. В ходе разбирательства с привлечением властей выяснилось, что жена сама сбежала от мужа, который, злоупотребляя алкоголем, избивал ее и грозился убить. Так, однажды в конфликт вмешался мулла Зелялетдинов, а Ахрам Мусин сказал ему: «Когда убью жену, тогда и приходи!» В конечном итоге, разбор взаимоотношений между супругами Мусиными перешел в ведение властей, а мулла, чья невиновность была доказана, спокойно продолжил свою работу...

Муллы Пермской губернии. Фотографии Государственного архива Свердловской области
Счет таких дел в архивах Духовного собрания идет на десятки и сотни. Иногда виновность муллы доказывалась, иногда нет. Разбирая семейные конфликты и другие споры, муллы действовали на основе шариата, а также, вероятно, собственных представлений о справедливости. Естественно, находились недовольные вынесенным решением. И моральный авторитет муллы не был гарантией того, что на него не подадут жалобу. Самое главное, что у верующих путем подобных обращений был юридический механизм контроля над своими духовными наставниками, потому что любое обращение в ОМДС тщательно разбиралось и по нему выносилось компетентное решение. Историк А. Кобзев в своей книге «Исламская община Симбирской губернии во второй половине XIX – начале XX вв.» приводит факты, когда по жалобам прихожан имамы и муллы отрешались от должностей за «нетрезвую жизнь», «упущения в отправлении богослужений и треб», занятие коммерческой деятельностью и хозяйством в ущерб службе в мечети, «самовольные отлучки и неблаговидное поведение». Именно возможность осуществления общественного контроля была тем механизмом, который заставлял мулл действовать с оглядкой на своих прихожан и принимать решения, основанные на исламском праве. Вот почему по большей части муллами становились люди грамотные и достойные, они знали, что им нельзя оступаться, иначе их авторитету будет нанесен непоправимый урон.

Примечания:

1. Коблов Я.Д. О Магометанских муллах (религиозно-бытовой очерк). – Казань, 1907. – С.12.
2. Там же, С.9.
3. Малахов И.З. Задачи преподавания светских дисциплин в религиозных учебных заведениях: история и современность.//Роль дореволюционных учебных заведений в просветительстве народа: Материалы межрегиональной научно-практической конференции, посвященной 100-летию медресе «Галлия», 31 октября 2006 г. – Уфа, 2006. – С. 60
4. ЦГИА РБ. Ф.И-295. Оп.6. Д.1769. Л. 1-8.
5. ЦГИА РБ. Ф.И-295. Оп. 3. Д.7382. Л.1-3.
6. ЦГИА РБ. Ф.И-295. Оп.6. Д.1769. Л.9-10.
7. ЦГИА РБ. Ф. И-295. Оп.6. Д.216. Л.1-1об, 9-10.
8. Там же, Л.3-8.
9. ЦГИА РБ. Ф. И-295. Оп.6. Д.213. Л.13.
10. Там же, Л.10-10об.