Дореволюционные зарубежные связи российских мусульман

С приходом ислама на территорию современной России в 22 году по хиджре, при халифе Умаре (присоединение к Халифату Дербента, иначе называемого Баб эль-абваб) мусульмане стали частью общемировой исламской уммы. Причем на территории современной России мусульмане являлись самым северным форпостом исламской цивилизации как в периоды существования независимых мусульманских государств, так и в период, когда одно за другим эти мелкие раздробленные государства подчинились растущей на обломках Орды Российской империи. Пожалуй, впервые в мировой истории столь большой массив мусульманского населения оказался на продолжительное время (XV–XVI века) в составе немусульманского государства, при этом не эмигрировал и не ассимилировался (не утратил своей религиозной самоидентификации). Тем более интересно изучение опыта наших предков, сумевших в этих тяжелых, подчас невыносимых условиях не только сохранить религию своих отцов и дедов, но и распространить ее среди других народов.

При этом никогда не прерывались связи российских мусульман с единоверцами за рубежом, которые носили самый разнообразный характер – образовательный, торговый, дипломатический, культурный, семейный, благотворительный. Прежде всего, поддержанию этих связей способствовали сами установления ислама. Одной из основ ислама является хадж. Российские мусульмане, несмотря на неимоверные трудности, стремились выполнить свой долг перед Всевышним, совершив паломничество. На пути паломника подстерегали многочисленные испытания, связанные не только и не столько с внешними, сколько с внутренними обстоятельствами. После потери татарскими ханствами независимости и вплоть до конца XIX века выезд за рубеж для совершения хаджа сопровождался такими препонами, что многие хаджии из него уже не возвращались.

Выправить российский паспорт для совершения хаджа было практически невозможно. Поэтому российские мусульмане были вынуждены оформлять поддельные паспорта: османские, персидские, бухарские, хивинские и даже китайские. Положение значительно изменилось после подачи императору Николаю II доклада полковника А-А.Давлетшина, в котором последний сумел доказать, что никакой опасности от совершения хаджа российскими мусульманами государству не исходит. После этого количество хаджиев значительно выросло, было даже организовано движение пассажирских судов по маршруту – из российских черноморских портов в Стамбул, далее через Суэц в Джидду.

Не менее развиты были связи образовательные. До указа Святейшего Синода от 17 июня 1773 года (при правлении Екатерины Второй) "О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в разные дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским начальствам" в Российской империи мусульманские учебные заведения действовали фактически нелегально (возможно, что собственно учебных заведений в привычном для нас понимании у мусульман того времени просто не существовало, а лишь ходили по аулам абызы и учили людей основам веры, а кто-то приезжал к последним оставшимся сеидам и суфийским ишанам спросить у них совета).

Высшее же образование получали наши предки за рубежом – в основном в то время в Бухаре. Отсюда и памятные слова императрицы Екатерины – "дабы не выписывать ахунов из Бухарии". Многие наши земляки, получив образование в Бухаре, уже не возвращались на родину. Некоторые из них добивались высокого положения в Бухарском эмирате, а также в Хивинском и Кокандском ханствах. В составе дивана муфтиев Бухары были улемы с тахаллусами Булгари, Казани (например, кази Турсунбакый Ибн Абдуррахим аль-Булгари), одно время имам-хатыбом мечети Магоки-Атари в Бухаре был Утыз-Имяни. Известнейшие татарские ученые Курсави, Утыз-Имяни, Марджани, Каюм Насыри и многие другие получили образование в Бухаре. Многие из них учились у шейха Ниязкули Туркмани.

Первым из вернувшихся из Бухары считается Мансур Бурундуки – дед первого муфтия Мухаммеджана Хусаинова. В то же время было и обратное движение – например, в 1770-х годах в татарскую деревню под Казанью переехал из Хорезма Ишнияз бин Ширнияз, автор труда "Гакаиду Булгария", прославившийся полемикой с Шигабуддином Марджани. В Каргалинской слободе преподавал уроженец Ирака, в то время входившего в Османское государство, Вали ад-Дин аль-Багдади.

Начиная с середины XIX века, все большее число студентов-мусульман из России начинают учиться в учебных заведениях Османской империи и Египта, в том числе в знаменитом "Аль-Азхаре". В Диярбакыре (совр. Турция) учился Таджеддин Ялчыгул. В Бухаре и Османском государстве – Зайнулла Расулев, в Кабуле – Хабибулла ибн Хусаин аль-Уруви. В более поздний период в "Аль-Азхаре" получил образование дагестанец Али Каяиев. Все они впоследствии прославились как известные просветители.

В то же время российские мусульмане, создав с конца XVIII века уникальную для того времени всеобщую систему начального и среднего образования, начинают внедрять ее не только среди новых подданных Российской империи – казахов Младшего и Среднего жузов, узбеков и киргизов Кокандского ханства, туркмен Закаспийской области, но и среди населения российских протекторатов – узбеков, таджиков и туркмен Бухары и Хивы.

Известно, что в Стамбуле и Медине было несколько Казанских (татарских), а также Бухарские текке. Например, по свидетельству Абдуррашида Ибрагимова, знаменитое Казанское текке, расположенное недалеко от мечети Нур-у Османийя в Стамбуле, купил известный меценат Исхак хаджи Апанаев. В Медине же находилось 4 или 5 только татарских текке. В этих текке хаджии останавливались по дороге в Мекку, в них же происходило общение наших земляков с учеными и суфиями Османского халифата и других стран. Известно, что в текке Абдуррашид Ибрагимов и Мурад Рамзи встречались с шейхом Мазхаром Афанди, потомком индийского шейха Ахмада Сирхинди; происходило общение Ш.Марджани с шейхом Сулейман Афанди и Дарвиш Ибрахимом аль-Курди аль-Багдади; Зайнуллы Расулева с Ахмадом Зия ад-Дином Гумушханави.

На таких встречах происходил обмен знаниями и информацией, вырабатывались общие мнения. Происходивший в результате обмен идеями и мыслями не был односторонним. Крайне бедственное положение мусульман в Российской империи, подпольный характер мусульманского образования, запрет на издание литературы и наличие только рукописных книг вынуждали российских мусульман отправляться для обучения за рубеж. С развитием в России легальной системы мусульманского образования, широким распространением книгопечатания, начавшимся выпуском газет и журналов процесс принял обоюдный характер. Книги, газеты и журналы, напечатанные в России, читали во всем мусульманском мире. Свобода информационного обмена привела к распространению идей татарских просветителей, таких как Гаспринский, Марджани и др, в мусульманском мире, которые оказали заметное влияние на мусульманскую общественную мысль за пределами Российской империи.

Среди торговых связей российских мусульман необходимо прежде всего отметить почти полную монополию на торговлю со Средней Азией, а также с Ираном, Афганистаном и Кашгаром (Восточный Туркестан, совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район в КНР). В торговле с Османским государством доля мусульман также была традиционно высока, но монополии уже не наблюдалось в виду активного присутствия в ней также армян и греков. Представляет интерес вопрос о связях мусульман России с Империей Великих Моголов (совр. Индия, Пакистан и Бангладеш). Такие связи, несомненно, существовали, хотя подробных исследований об их характере, к сожалению, до сих пор не имеется.

Чайная торговля с Китаем тоже находилась преимущественно в руках мусульман. Еврейские фирмы, также торговавшие чаем, в отличие от татарских купцов, возивших чай сухопутным маршрутом, занимались реэкспортом английских колониальных товаров, тем самым подчиняя российский внутренний рынок Великобритании. Торговля мусульман велась как через Кашгар, так и через Кяхту (город в Забайкалье, на границе с Монголией, бывшей в то время частью Китая). О широком характере торговли свидетельствует то, что мусульманские общины в таких городах, как Красноярск, Иркутск, Чита, находящихся по пути следования в Китай (Маньчжурию), были достаточно развиты и богаты, что, в частности, позволило мусульманам возвести в этих городах мечети практически сразу после разрешения на их постройку. До революции была построена и мечеть в Харбине – столице Маньчжурии (северо-восток современной КНР).

Про торговые наклонности татар писал, например, врач и этнограф Карл Фукс, оставивший богатый историко-этнографический материал о Казани и ее окрестностях конца XVIII – начала XIX вв. На развитие торговли российских мусульман повлияли несколько обстоятельств. Во-первых, поощрение торговли исламом; во-вторых, описанная Фуксом природная предприимчивость татар, издавна живших на оживленных торговых путях; и в-третьих, запрет дворянам-мусульманам держать крепостных-христиан, который вынуждал искать иные, не связанные с трудом крепостных источники доходов, из которых главным стала торговля.

Монополия на торговлю с мусульманскими странами сложилась естественным образом – в основном по причине единого вероисповедания. Есть основания полагать, что монополия была своеобразной формой проявления мусульманской солидарности. Впрочем, такое положение было выгодно и Российской империи: именно через традиционные торговые связи российских мусульман Россия лоббировала свои экономические и политические интересы в мусульманских странах.

Во многом благодаря этим связям еще в 1744 г., при продолжающейся политике насильственного крещения, знаменитой Каргалинской слободе, через которую проходил основной товарооборот Российской империи с казахскими жузами, Средней Азией и Ираном, "были даны права корпорации, включая свободу вероисповедания, освобождение от рекрутской повинности при условии участия всех членов корпорации в торговле с мусульманским востоком" (Указ Правительствующего Сената от 8 марта 1744 года "О поселении казанских татар в городе Оренбурге, и о позволении им построить мечеть вне города"). В этой связи целесообразно рассмотреть вопрос о внешнеполитических и дипломатических связях российских мусульман.

Проводя политику активной христианизации среди своих подданных-мусульман, правительство царской России, вместе с тем, активно прибегало к их помощи на дипломатическом поприще. По словам к.и.н. Д.Хайретдинова, большинство мусульманского населения Москвы до XVIII в. состояло из толмачей (переводчиков) и прочих сотрудников Посольского приказа ("История мусульманской общины Москвы"). Роль мусульман, задействованных в российской внешней политике, сильно возросла после либерализации законодательства в отношении ислама. В качестве примера можно привести Мухаммеджана Хусаинова, ставшего впоследствии первым муфтием и подготовившего к переходу в российское подданство казахский Средний Жуз; офицера российской армии Чокана Валиханова, проводившего активную пророссийскую политику в Средней Азии и Кашгаре; российского офицера Абдульазиза Давлетшина, бывшего консулом в Мекке и Медине, и многих других.

Из образовательных, торговых, дипломатических связей вырастали нередко и связи семейные. Карл Фукс пишет о наличии в Казани бухарских купцов, породнившихся с местными купеческими кланами. Есть и другие источники, указывающие на то, что в различных российских городах проживали купцы из мусульманских стран, вступавшие в брачные отношения с местными мусульманами. Их потомки и до сих пор живут среди нас. Особенно это было распространено в крупных торговых центрах. В свою очередь российские мусульмане, оказавшиеся за рубежом (по торговым, дипломатическим и др. причинам), оставались там, роднясь с местными мусульманами.

В целом, рассматривая вопрос зарубежных связей российских мусульман, можно отметить следующее:- российские мусульмане, даже во времена самых больших гонений на ислам, оставались частью мировой уммы и насколько это было возможно поддерживали тесные связи со своими единоверцами за рубежом. Экономические и культурные отношения с зарубежными странами российскими мусульманами поддерживались главным образом в пределах исламской уммы, хотя были и исключения – связи с Китаем, некоторыми европейскими странами.

Впрочем, объем связей с Китаем, Северной Европой, Польшей был на порядок ниже, по сравнению со Средней Азией, Османским государством, Египтом, Ираном и т.д., и в значительной степени обеспечивался опять же за счет контактов с местными мусульманами. Зарубежные связи, хотя и поддерживались преимущественно элитой – купцами, дипломатами (армейскими офицерами), муллами, имели своим следствием проникновение влияния в широкие народные массы, например, через распространение газет, книг, шамаилей, через совершение хаджа и т.д.

До тех пор, пока российская государственная власть не признала ислам "терпимой религией", и не дала ему до некоторой степени приемлемого статуса, российские мусульмане за рубежом были политическими эмигрантами, питавшими мало симпатий к российскому правительству. Но стоило российским властям сделать некоторые шаги к реальному признанию прав ислама и мусульман, как российские мусульмане за рубежом стали проводниками российских интересов – экономических, политических, военных.

Справка
"Жуз" (каз. сто) – политическое образование у казахов в форме объединения родов. Насчитывалось три Жуза – Старший, Средний и Младший.

"Текке" – вакуфная собственность, служащая местом остановки паломников, студентов и суфиев. Были запрещены кемалистами в 1925 году.